Буго должно стать козьим!
Проблемы СашБаша начались на втором курсе и были связаны, в основном, с военкой, военной кафедрой. С гривой пришлось проститься. Атмосферу казармы и плаца Башлачёв принимал с трудом. В это время становятся заметны до этого скрытые черты СашБаша. Так, помогающий ему отмазываться от военки Мещеряков заметил у Саши симптомы МДП, маниакально-депрессивного психоза – перемежение эйфории и депрессии. Саша снимал стресс рисованием названий зарубежных рок-групп (многие ошибочно полагают, что СашБаш впервые услышал рок в 1981 г., а именно «Ты дрянь» и «Железнодорожную воду» БГ, а до этого, был с такой музыкой вовсе не знаком.) а накануне присяги не выдержал, уйдя со сборов в самоволку.
Замкомвзвода Иван Стреляев нашёл Башлачёва на Сакко и Ванцетти в полной прострации. «Спасла» от года в армии СашБаша тёща Мещерякова Фаина Михайловна – псхотерапевт кировского военкомата засвидетельствовала диагноз «циклотимия» - резкие смены настроения и глубокую депрессию, освободившую его от военных сборов.Решив проблемы с военкой, Башлачёв вернулся к своим излюбленным занятиям – мистификациям и мифотворчеству. С Серёжей Нохриным он выдумал «козье буго» и стал его всячески склонять в журфаковской стенгазете. Выглядело это примерно так. Бралась любая песня и в неё вставлялось буго: «Обнимая буго крепкими руками, летчик набирает высоту». СашБаш, по словам Сергея Соловьёва, выдвинул лозунг «Наступил решительный момент: буго должно стать козьим!»
На третьем курсе Саша стал всё чаще забивать на пары, а на семинарах – спал. Отмазывал СашБаша всё тот же Мещеряков, его староста. На парах он писал песни для «Рок-сентября», группы, умудрившейся даже стать лауреатом рок-конкурса от «Комсомолки». Саша тогда ещё иногда пел дуэтом с Норхиным – «Батюшку-царя», «О, радио», кое-что из Высоцкого. Примерно тогда же, в 1980-1981г. СашБаш знакомится с Шевчуком, попадая в местную рок-тусовку. Параллельно Саша пробует писать и учится игре на гитаре. Первым удачным текстом стал, пожалуй, «Грибоедовский вальс» 1983 г.
Газета с поэтическим названьем
В 1983, после ВУЗа Сашу распределяют в партотдел «газеты с поэтическим названьем» - череповецкий «Коммунист». Ударные стройки, молодёжные бригады, пуск домен – всё это великолепие пришлось Саше не по душе. Как потом вспоминала его мама «мучился он ужасно». Вырваться из «уездного города Череповца» получилось только через год. По выражению самого СашБаша «парнишка за рыбным обозом и пришел записываться добровольцем в легион маршала Примитивных аккордов». А вышло это так. На квартире давнего приятеля СашБаша Лёни Парфёнова (да-да, того самого что «Намедни» - прим. Чеш) одним сентябрьским вечером пересеклись СашБаш, сам Парфёнов и Дядюшка Ко – известный критик Артем Троицкий. Любопытно, что до этого вот самого сентября у СашБаша почти нет песен. Троицкий Баша разглядел - но почти ещё «на пустом месте» - «Лихо», «Время колокольчиков» «Некому березу заломати», «Зимняя сказка» - всё это сентябрь-октябрь 1984 г. Артём и предложил Саше уехать в Москву, организовав ему «квартирный тур», сначала в столице, затем - во Владимире, Свердловске, Новосибирске и Ленинграде. Ездил СашБаш больше стопом, денег на поезда и самолёты не было, да и вообще деньги были только те, что «набрасывали в шапку» на концертах.
«То ли для объятия, то ли для распятия». Ванюша
Осенью 1985 Сашу ждал сильный удар. В Свердловске родился его больной сын Иван, который умрёт зимой следующего года. Одно из самых ярких воспоминаний о Баше того времени сохранилось у Агеева, писавшего его песни в январе 1986 г. Они познакомились на квартирнике, потом договорились о записи. Катомахин выделил под запись пульт и четыре микрофона. Агеев вспоминает, что долго ждал Баша, а перед самым его появлением из подъезда вынесли чей-то гроб.
В тот день почти сразу же сгорел пульт. Второй добыли у Васильева. Башлачёв попросил завесить окна, зажёг свечу. Записали несколько песен, вдруг СашБаш говорит «Ничего не получается» и просит позвонить в Новосибирск - там лежала его женщина с больным ребёнком. Он, в общем, не думает, что её позовут к телефону. Но её зовут, сообщив Саше, что сын умирает. Саша как может, утешает её. «Спасибо что дали позвонить, это мне поможет» говорит он Агееву и садится петь. 24 песни, точнее 8 – каждая по 2-3 дубля. Дубли Баш просит уничтожить. Играют без света, «Ванюшу» и «Егора Ермолаевича» записывают без дублей, сразу. Когда Агеев включает свет – рука Башлчаёва и его гитара залита кровью. «Слишком много играл в последнее время» - говорит Саша. Троицкий впоследствии говорил, что именно тогда вокруг поэта начала сгущаться трагическая аура.
Летящий Башлачёв
В марте 1985 г. СашБаш вместе с Шевчуком выступает на «большой» сцене – в зале ленинградского медучилища, на «Четвёртый день фестиваля». Через год Саша окончательно переберётся в Питер, запишется в Рок-клуб и запишет первый альбом. Писать будут он и Фирсов дома, на домашней студии Алёши Вишни. Запись назовут «Третья столица», а Фирсов отныне будет считать себя директором Башлачёва. «В Ленинграде стоит жить» говорил тогда Баш. Жить Саше оставалось немногим более двух лет.
Интересно то, как, в общем-то, невелик его творческий период – фактически это 1984-1986 год. В самом конце этого периода в жизни СашБаша вдруг появляется Настя Рахлина – его последняя любовь. Они познакомились в квартире у Швыковой, на «Ботаническом». Оле позвонил Боря Юханов, режиссёр – ему и какому-то его приятелю надо было где-то переночевать. Юханов сказал, что они застряли на Патриарших, Оля ответила «приезжайте» – ей тогда нужны были спички, а выходить – не хотелось. Приятелем Юханова оказался Саша, подругой Швыковой – Настя. Утром Саша неожиданно спросил «Как тебя найти?» «Никак» - ответила Настя - «Собирайся, пошли». «Слиплись как две ложки» - говорила позже Настя. А через день СашБаш снова уехал в Череповец.
С марта 1986 его трудовая будет лежать в «Камчатке» - кочегарке, «приютившей» потом и Цоя. В июне 1987 года на Пятом Ленинградском фесте он получит «Надежду». В последние несколько лет жизни СашБаш несколько раз снимется в кино. Картины – «Рок» Учителя и «Барды покидают дворы». По ходу съёмок откажется от участия в обеих лентах. В 1987, осенью он выступит на рок-фесте в Черноголовке, чуть ранее – помогает выпускать журнал «Рокси». Ещё с 1984 года он вхож в дом Вознесенского и Пугачёвой (Алла даже зачем-то нарисует СашБашу сердце с каплей крови в… паспорте – прим. Чеш), но своё творчество с их помощью не продвигает.
Осенью 1987 г. уходит ещё один важный для Саши человек – Женя Пучков, когда-то живший с ним в одном подвале. Духовную близость с Женей подчёркивали многие знакомые и друзья СашБаша. Всё это – смерть сына и смерть друга, творческий кризис и бытовая (Настя, гражданская жена Саши вспоминает, как в 1988 г. они часами мёрзли в телефонной будке, ища у кого бы переночевать) неустроенность углубляют его депрессию.
29 января 1988 года на квартире Марины Тимашевой состоялся последний, сохранившийся в записи, концерт Башлачёва. До его смерти оставалось 18 дней. После концерта СашБаш уехал в Питер - ему надо было появится в кочегарке, по месту «работы». Настя, решившая, что пик депрессии миновал, отправилась в Тулу к матери. Понять настроение этих последних семнадцати дней, а может и последних лет помогает фрагмент его разговора с Тимашевой, где она говорит: «Саш, я прослушала концерт, и у меня в голове такое творится!» на что Саша отвечает ей: «А вот представь, что у меня в голове такое творится всё время».
Вячеслав Чеш
17 февраля, в самый разгар этого паскудного месяца Саша не выдерживает. Его смерть принято считать самоубийством. Через шесть дней, 23 февраля БГ говорит на его похоронах: «Вот все и закончилось». Всё действительно начинает заканчиваться – там и тогда. Дягилева. Науменко. Цой. Башлачёв как-то объяснял, что каждому отмерена своя доля творчества и выдаётся она понемногу – всю жизнь. Но если кто-то очень захочет и очень попросит, ему дадут всё и сразу. «Я попросил» - говорит он. Свою долю СашБаш получил как-то сразу, в три, может четыре года обильным поэтическим ливнем, а потом, как в молитве - «и замкнёт небеса, и не будет дождя и земля перестанет приносить свои плоды… и исчезнете вы вскоре с лица благодатной земли». Саша Башлачёв погиб в разгар своей «творческой засухи», там – в феврале, в Ленинграде, и я могу только надеяться, что пока он летел чьи-то губы шептали: «лишь коснёшься ты земли – быть по-твоему вели…».
Часть 1