С лидером группы "Слот" - Игорем Лобановым о классике, кинематографе, литературе и метро.
"Когда есть метро, вся эта энергия, чувства, то зачем что-то другое?"
14 сентября, в стенах клуба «Зал Ожидания», группа СЛОТ отыграла долгожданный концерт. Наш портал поспешил воспользоваться случаем и взял интервью у фронтмена группы – Игоря Лобанова (КЭШ). И самым интересным, как всегда, мы спешим поделиться с вами!
Вот уже 12 лет группа СЛОТ держится на российской рок-сцене. Позади – 6 студийных альбомов, 15 синглов и множество музыкальных работ. Впереди – желание творить дальше и не сбиваться со своего пути.
Разобравшись с названием портала INSURGENT, о котором, судя по всему, КЭШ не слышал раньше, но теперь вряд ли его забудет, мы начали с довольно простого, но глубокого вопроса:
- Кем вы себя ощущаете в этом мире?
КЭШ: Путниками, которым дали отрезок – и его можно пройти. Разумеется, все это когда-нибудь закончится, но хотелось бы, что бы этот отрезок был подлиннее. Ведь все эти оттеночные характеристики: хорошо/плохо – это люди все напридумывали… Можно только наблюдать, что происходит вокруг, и немного принимать в этом участие самому. Но в итоге – мы все только наблюдатели. Поэтому, наверное, да, я – наблюдатель.
- Это самоощущение вы воплощаете в жизнь с помощь музыки и текстов?
КЭШ: Просто мы имеем некую трибуну, с которой можем выступить. В силу каких-то обстоятельств, у нас есть эта самая трибуна, и нас слушают. Ведь в принципе, каждый человек может что-то сказать другому человеку, этим, по сути, мы и занимаемся. Только людей при этом больше, вот и все.
- А откуда же вы черпаете вдохновение?
КЭШ: Из мира. Что касается именно меня, то это, безусловно, внешний мир. То, что внутри меня – это всего лишь я, а чтобы родился текст, должно быть какое-то внешнее вмешательство. Или взаимодействие моего внутреннего с внешним. Наверное, так это все и получается. Что-то внешнее, должно зацепить мое внутреннее – тогда и появляется все остальное.
- А творчество каких-то других композиторов может вас вдохновить? Классическая музыка как-то влияет на творческий процесс? И что она значит для вас в принципе?
КЭШ: Я люблю больше современную классическую музыку. Хотя, честно говоря, ультрасовременных классиков я не вижу. Наверное, только Пендерецкий. Он последний, кто меня действительно заинтересовал. А так я очень залип на Шостаковиче. Это человек, который смог высказаться и не перевалить за грань, после которой начинается совсем абсурдная музыка. Это музыка для, так называемых, гипер-эстетов, для профессионалов. Ведь есть Шнитке, Губайдуллин и т.д., мы все их знаем и слушаем, но понимаем, что что-то не так. А Шостакович прошел по этой грани. Грани, где идет музыка для всех (понятно, что это «для всех» - условно), и в этом есть что-то неуловимое, его собственное. Это потрясающе.
Конечно, если копнуть поглубже, мне нравится Вивальди и его концерт для виолончели, разумеется, «Времена года» - это фантастика просто. «Реквием» Моцарта – он же невероятен, абсолютно пробивающая тема, аж страшно. Лучшее из всего, что он написал. Так что, вот такое у меня отношение. И если я слушаю что-то последнее время, то в основном - это только Шостакович.
- А вообще, в принципе, понятие «классика» для вас – это какой временной период?
КЭШ: Ругательное это слово какое-то, потому что, например, я не очень люблю, допустим, классическое академическое пение. Оно живет в канонах, в вокальных позициях, в одинаковом правильном окрасе, конечно, он отличается порой, но в общем свете это все скучно и монотонно. А еще, слово «классика» меня раздражает тем, что под него равняют только академическое искусство, а все современные тенденции не попадают в эти рамки. Именно в этом плане данное понятие нам не нравится.
- Наверное, это так же касается литературы и кино?
КЭШ: О, нет! Кино вообще настолько стремительно меняется и развивается, и настолько его много, что здесь классика многим просто не нужна. Я не смотрю старое кино, даже если это мега-фильм. Правда, у меня лежит работа Феллини, которую я все хочу посмотреть. А так, есть такой Александр Ходорковский, мы недавно ходили на его новый фильм. Вообще, за свою длиннющую жизнь он выпустил всего фильмов 5-6, и мне бы хотелось еще что-нибудь у него увидеть. Но в основном, старые фильмы мне не нравятся, потому что они все сделаны допотопно. Там нужно понимать главную идею – а это может понравиться только тогда, когда ты способен это спроецировать.
Однажды, я писал текст для группы «Ария» на очередной альбом. И Холстинин сам придумал идею, а мне нужно было только написать текст на эту идею. Суть была в том, чтобы песня была основана на фильме «Бегущий человек». Я решил, раз я буду это писать, мне нужно посмотреть сам фильм. И это было так смешно. Правда, они все такие нелепые. Шварцнегер издавал какие-то непонятные звуки, крики. Чем занимался продюсер? Вот так люди работают в Голливуде. И это супер-хит! Противно это все, если честно. Кто это будет смотреть?
- А что касается литературы?
КЭШ: Здесь все проще. У литературы нет фактуры спецэффектов. Есть только фактура языка.
-А жанры?
КЭШ: Жанры.. Не важно. Фактура языка, как мне кажется, сопоставима с тем, чем сейчас оперируют современные киношники. Их восприятие человека сильно превосходит их прошлое поколение. Просто, это – допотопно, а это – круто. И когда смотришь каких-нибудь «Трансформеров» – становится просто невозможно. Какой-то переэкшн. Я смотрел «Геймер» - вот это была идеальная пропорция. Тоже экшн, хотя я не любитель, конечно, но этот был отлично смонтирован. Впечатляющая работа. Или, например, я совершенно не воспринимаю 3Д.
КЭШ: Мне не нравится эта картинка. Возможно, это от того, что я немного занимаюсь фотографией. Я привык воспринимать 2Д картинку. Но, возвращаюсь к теме вопроса о литературе, если человек обладает языком, если есть какая-то фабула в произведении, и если он способен как-то интересно донести мысль до читателя – это здорово. Взять, например, Милорада Павича – это нереально! Этот серб имеет свою манеру изложения, свой язык и вообще свой мир! И неважно, в каком году это родилось – это существует, и это настоящая ценность!
Литература ведь разная бывает. Она умеет, и интриговать и шокировать, но все равно – это язык. И здесь нельзя проводить параллель с кино.
Но, например, та же киноработа «Кин-Дза-Дза». Там тоже есть свой язык, но остальное, картинка и пр. – все очень допотопно. И это нельзя сделать в Голливуде. Но вот такого рода старые фильмы могут быть интересными. Не важно, когда он снят. Я могу смотреть его с любого места, если наткнусь на него, например, в телевизоре.
- Как вы относитесь к экранизации отечественных писателей? Таких, как Толстой, Достоевский и т.д.?
КЭШ: Я недавно смотрел «Онегина», где играют Рэйф Файнс и Лив Тайлер. Это было хорошо!
- А как же Русская душа?
КЭШ: Ну а где в Онегине Русская душа? Только что, действие в России происходит. Но смысл-то не в этом. Меня в фильме очень зацепила финальная сцена, они очень драматично все разыграли.
А вот наши экранизации, мне наоборот не нравятся. Например, тот же «Пушкин» в исполнении Безрукова – это просто ужасно. Такие «русские» роли, как мне кажется, должны исполнять, выражаясь простым языком, актеры из уездных театров, которые имеют даже физиогномические сходства с персонажем. А когда я смотрю на исполнение того же Безрукова, то я вижу не Пушкина, а именно Безрукова. Хотя он и хороший актер. Но, в том же «Онегине» с Тайлер и Файнс, у меня подобных ощущений не возникло.
- А вот такой вопрос: какое отношение у Вас и группы к алкоголю?
КЭШ: Отношусь я к этому абсолютно спокойно. Я любитель вина и виски. Вино не обязательно должно быть дорогим, можно найти и хорошие бюджетные варианты. Но в основном, это не просто вино, а какое-то кулинарное сочетание. Допустим, с каким-нибудь голубоватым, заплесневелым сыром, или французскими макаронами. Все эти классические винные композиции мне очень нравятся. А такой напиток, как виски, у нас появился с человеком по имени Давид Казарян – это наш замечательный звукорежиссер.
Ну а так, никакой алкогольной зависимости ни у меня, ни у группы нет и не было.
- Отлично. Тогда так: на сцене, вы получаете огромный заряд эмоций и энергии от зрителей, куда потом вы их деваете?
КЭШ: Туда же! (*смеется) Это круговорот. Полное взаимодействие.
- Тогда, уходя со сцены, вы должны ощущать опустошение? Или нет?
КЭШ: Если говорить про энергию, мы меняемся ею с залом. Все на все. Поэтому ты выносишь только удовлетворение. Бывает, еще и адреналин, но это не есть хорошо, потому что ты выходишь, и тебе нужно срочно поесть и ложиться спать, ибо у тебя утренний рейс в другой город, или даже ночной. Поэтому адреналин не играет здесь положительной роли.
- Хорошо. А в какой момент вы творите? То есть, нужна ли вам какая-то конкретная обстановка, или это само приходит?
КЭШ: Это, конечно, волшебные моменты. Ты не понимаешь, откуда это взялось в принципе. Иногда, идет этот поток, и ты берешь и записываешь. А бывает, нужно время, приходится сидеть и долго работать, чтобы что-то пришло.
- А в какой обстановке?
КЭШ: Я люблю метро.
- Ух ты!
КЭШ: Да, видимо этот процесс движения, скопления энергии, потока людей, и я в процессе - езды куда-то. Даже если я бегу, опаздываю, я все равно думаю. И это незабываемо, конечно! И это один из поводов, почему я не хочу учиться водить машину. Когда есть метро, вся эта энергия, чувства, то зачем что-то другое?
На этой радостной ноте мы завершили наше интервью! Благодарим группу СЛОТ за уделенное внимание!
Интервью: Людмила Голенко
Фото Александры Ивановой
Материал подготовила Софья Верхотурцева
- А с чем это связано?