Сергей Болотников (Bolo Band)



Сегодня мы беседуем с одним талантливым, интеллигентным и очень приятным Sergey Bolotnikovчеловеком, гитаристом, композитором, автором текстов, певцом и аранжировщиком. Будучи «родом из СССР», он успел оставить свой след в истории многих известных групп («Земляне», «Санкт-Петербург»), выступить на одной сцене с «Пикником», «Аквариумом», «Алисой», Кеном Хенсли, выпустить несколько разноплановых альбомов, принять участие в качестве сессионного музыканта во многих проектах… словом, можно перечислять очень долго, а можно просто послушать (в нашем случае – прочесть), что он сам расскажет о себе, о своем прошлом, настоящем и будущем, а также о том, как важно музыканту в современной России остаться самим собой. С нами – Сергей Болотников.



Вы родом из Уфы, однако в Питере живете уже давно. Расскажите, как вы попали сюда?

В 1983 году я ушел в армию, служил сначала в Волгограде, потом под Ленинградом. Часть у нас была маленькая, всего 120 человек, были ребята с 4-мя классами образования, их спрашивали, к примеру: «Сколько республик в СССР?», они говорили: «Сорок», а я считался высокоинтеллектуальным человеком – это никоим образом не лесть. Однажды мой друг, коренной ленинградец, вытащил меня на концерт «Мифов» в ДК Пищевиков, и там я познакомился с неким Жаком Волощуком, басистом группы «Пикник». Оттуда все и пошло. Мне достали гражданку, и я начал самоходствовать по выходным, а после армии остался насовсем. Итого 28 лет живу в Ленинграде – теперь уже Петербурге. Здесь я и женился, и две дочки у меня родились… Они уже петербурженки, у них есть медали «Рожденная в Ленинграде». Но столичного пафоса у меня так и не появилось, я конкретику люблю, чтобы все было по правде.

А чем вас привлекает Питер?

Если говорить честно, я всегда стремился в Москву. После армии я предпринимал некоторые попытки поехать туда – месяц там жил и работал, но Господь управил так, что закрепиться там не получилось. А здесь я и жену встретил аккурат в день увольнения из армии, и еще были моменты, в случайность которых я не верю… в общем, все удачно складываться стало именно в Питере.

То есть вас уже можно считать питерским музыкантом?

Да, можно, и нужно. В любом случае мы все дети земли, дети России. Патриотизм у меня присутствует, и в аннотациях к своим ранним буклетам я всегда писал, что цель моей команды, моего проекта – дать отечественному слушателю музыку мирового уровня, но на русском языке. Видеошкола, которую я выпускал, тоже имела такую цель, молодежь ведь вообще ничего не знает! Даже если не вдаваться в тонкости вроде ламповых усилителей, приводов и т.д. А поскольку свято место пусто не бывает, есть определенные позиции, которые надо занять. И занимают эти позиции не очень грамотные музыканты, не всегда достойные этого места. Если разобраться – уровень просто ужасный.

У меня создалось впечатление, что сейчас чем музыка проще, тем она популярнее, а в более серьезную музыку люди ленятся вникать… Как вы считаете, почему так происходит?

Дело в том, что очень долго нас приучали к простоте. В социалистические времена были такие проекты, как «Автограф», «Воскресение» или «Аракс», которые учили мыслить. А потом, начиная с конца 80-х годов, пошло поколение, которое выросло в эфирном и информационном хаосе, - все эти «Ласковые маи», «Комбинации»… Вкус формировали те, кто был в тот момент у микрофона, и все прочие группы просто были вынуждены прекратить существование. Я не знаю силы, благодаря которой участники группы, абсолютно разные организмы, смогли бы удержаться вместе. Пример из своего опыта: у нас был очень мощный проект «Балерина» в Ленконцерте, в 1988 году мы проходили прослушивание. Мы играли практически прогрессив-рок, очень мощный и техничный, у нас был потрясающий клавишник Кирилл Широков – я считаю, один из лучших музыкантов России, виртуоз уровня Манфреда Манна или Рика Уэйкмана. Начали сдавать программу с целью получить свой статус и документ, позволяющий нам гастролировать, рапортичку с музыкальным материалом. Первый тур сдали успешно, осталось поставить штамп и поехать. Потом выяснилось, что на прослушивании не было двух-трех важных людей, надо было сдавать повторно, мы начали готовиться… и тут как раз грянула перестройка, Ленконцерт развалили, и наш проект накрылся. Музыканты еще более-менее держались на плаву, нам давали под фанеру выступать в сборных солянках, платили по 10-12 рублей – семьи прокормить можно было, а световиков и звуковиков уже не брали в эти проекты, и они взбунтовались. Так наш проект развалился. Мне позвонил Киселев и пригласил в группу «Земляне», нашего клавишника пригласили в театр группы «Секрет». Они там какое-то время побарахтались, пока «Секрету» это не надоело. Вот, собственно, и все. А буквально месяц назад инициативные молодые товарищи пишут мне, что «Балерина» - это супергруппа, она не должна остаться неизвестной, русские не менее талантливые, чем западные музыканты, и они хотят сделать сайт, посвященный этой команде. Я, конечно, рад этому. Лицемерием и неправдой было бы говорить, что человек творит только для себя. Любой творец хочет, чтобы его творение услышали, чтобы радовались, чтобы все это каким-то образом культивировалось и, может быть, сподвигало творить других. В свое время американские социологи проводили эксперимент: в художественном колледже отобрали 15 самых талантливых человек, к ним пришел миллионер и сказал: «Вы рисуете картины, я каждому из вас очень хорошо заплачу. Условие только одно: этих картин больше никто не увидит. Они не будут нигде выставляться, не попадут ни в какие каталоги, с них не будет сделано репродукций. Они будут храниться только у меня». Никто не согласился. Поэтому всегда приятно, когда откликаются на твое творчество.

Значит, тогда систему развалили, а новую так и не создали. Сейчас все карабкаются по отдельности, каждый как может.

Система развалена. Более того, она начала разваливаться еще с 1945 года: план Далласа и все такое… В открытом бою нас не взять, мы люди самоотверженные, а хитростью, подкупом, предательством удалось. Все вопросы культуры растут отсюда, потому что это одна из ипостасей человеческой жизни. Культура очень важна, а музыка тем более – она сильно влияет на сознание. Думающие команды нам не нужны, поэтому мало кто знает о том, что «Аракс» вновь объединился, мы не видим «Воскресения»…

Sergey BolotnikovТакое ощущение, что мы опять в андеграунде…

Я понял лет 10 назад, что ныряю в этот андеграунд. У меня было два выбора: продолжать или прекратить. Но поскольку без этого я не могу – это моя физиология и Божий дар, а Божьи дары гасить грех, потому что потом за это серьезно спросят, то… Решил продолжать. Были и депрессии – когда ты отдаешь-отдаешь-отдаешь и ничего не получаешь взамен. Поплачешься там жене или выпьешь, а двигаться вперед все равно надо. Я для себя еще решил, что под клиента ложиться не буду и занял такую позицию – писать серьезную музыку. Хотя и достаточно простые альбомы у меня проскакивают. Есть у меня альбом «Состояние», над которым со мной над ним работал поэт Валентин Макаров, скончавшийся буквально на днях – уже старенький был, годился мне в отцы. Учился он в 207 школе, где учились потом и мои дети: познакомились мы с ним, когда директор попросил написать гимн школы. С него и началось наше сотрудничество, вылившееся в пластинку. Конечно, я тут же огреб целую кучу всяких нелицеприятных рецензий, но на всякую критику отвечал: «А какое у вас любимое выражение лица?» Захотелось – я написал вот так. Песни получились хорошие, радиостанции, особенно провинциальные, с удовольствием берут в ротацию. Наверное, у меня нет чистоты стиля, наверное, это неправильно, но чистоту стиля формирует рынок. Если ты в Америке или Англии работаешь в определенном стиле, в нем тебя и судят, и метаться туда-сюда – не дело. Хотя я считаю, что это признак таланта: тот же Маккартни писал в разных стилях. Человек несет ту информацию, которую получил от Бога, и Бог может эту информацию и прикрыть. Скажем, Ричи Блэкмор был гением, писал-писал хиты, потом – хлоп! – и все куда-то делось. Уже 20 или 30 лет он не пишет ничего путного. Та же история с Яном Андерсеном (Jethro Tull), с Тони Айомми (Black Sabbath). Значит, Господь прикрыл канал информации, потому что люди начали размениваться на деньги, комфорт, достаток, какие-то непонятные цели. Я считаю, все, что приходит, - все от Бога. Сейчас я подчищаю хвосты относительно своего материала. Была у меня школьная группа «Фаэтон», еще в Уфе. К сожалению, из четырех человек, которые в ней играли, в живых остался один я. Все спились и умерли – кто-то от нереализованности, кто-то от слабоволия… Но материал-то остался. Пару месяцев назад я переиздавал пластинку «Облако» и включил туда несколько самых ярких песен «Фаэтона», которые сейчас никто не знает и не помнит, но получит возможность услышать. Удивительно записывать в 2013 году песни, сочиненные в 1979. Моя дочка Екатерина мне говорит: «Папа, а ты когда-нибудь запишешь мою любимую песню «Звезда»?» Пришлось записать и «Звезду» - а сочинил ее я в 10 классе…

Я сейчас задумалась вот о чем: что нас ждет лет через 20, когда уйдут все легенды? Что у нас останется?

Во-первых, изо всех сил надо поддерживать нас. Это, наверное, нескромно, но это правильно. Остались единицы, которые не спились, сумасшедшие, которые продолжают совершенствоваться, несмотря ни на что. Собаки лают – караван идет. Во-вторых, надо нести огонь дальше, у меня, например, много студентов, я преподаю с 1994 года. Преподавание – одна из ипостасей моей деятельности, помимо кино, телевидения, спектаклей и концертов. Среди моих студентов есть духовные и серьезные люди, которые взращены на правильных ценностях и понесут все это дальше. И еще момент: ты, наверное, в основном смотришь на питерскую публику, а провинция немного другая. Расстояние накладывает отпечаток. Мы в свое время в Уфе с нетерпением ждали каждой пластинки, заслушивали ее до дыр и очень глубоко впускали в себя. Вот за счет этого, как говорил Достоевский, «Россия сама спасется и других спасет». Это происходит уже сейчас: посмотри, что стало с фирменными заграничными музыкантами, которые обрюзгли и потеряли уже всякую надежду. Я про Nazareth, Deep Purple, Slade, Кена Хенсли… Россия для них стала огромной поддержкой.

Я заметила, что те, кто еще ходит, стали к нам ездить чаще.

Да, и люди не ожидали, что у них тут такая чудовищная популярность! Самыми первыми когда-то приехали Uriah Heep по приглашению Киселева. А сейчас приезжают просто со слезами на глазах: им там не дают и 50-местных баров, они выступают за 50 долларов… И тут им – раз! – СКК или Ледовый… Я выступал с этими музыкантами, я видел, как они прибегали на сцену с фотоаппаратами и снимали зал. Это говорит о том, что они счастливы, что русские люди так глубоко впустили их музыку в свою душу и несут ее до сих пор. Она же в СССР была полузапрещенная, и все равно ее любили, песни знали наизусть… И тут появляется возможность посмотреть, а еще лучше – поговорить! А я так и вообще играть стал с ними вместе на одной сцене. Это здорово, что тут еще скажешь.

Даже молодые музыканты из Европы каждый раз в эйфории от пребывания в России и от русской публики. Говорят, их на родине так не принимают.

Я в Италии был, мы проехали всю Сицилию с юга на север, и я нигде не видел концертных афиш вообще! Там народная музыка популярна, а рок они не очень понимают. Ну, мастерство и душа у всех людей одинаковые, и это ценится, другое дело – какие у этого всего движения перспективы. Я был на итальянском народном празднике, туда приехали довольно техничные ребята, играли какие-то национальные мелодии – очень виртуозно, на современных инструментах. А у нас андеграунд работает от случая к случаю. Понятно, что тон всему задает Москва, но туда не пробиться – я свои последние попытки прекратил в 1999 году. Везде вам говорят стандартную фразу: «Ждите, мы вам перезвоним». В некоторых местах начинается игра «Угадай формат». Ты им приносишь пластинку, а они говорят: «Не наш формат». Дело все закончилось тем, что я записал 15 песен на одну болванку в разных форматах – на русском, на английском, инструментальную сложную, инструментальную тупую, тяжелую, легкую, кантри, блюз… (Смеется.) Все, что можно, в общем. Отдаю диск, мне опять говорят: «Не наш формат». Я говорю: «Приведите мне примеры с этой болванки, какие именно песни не ваш формат». Это к вопросу о том, что я, возможно, и определился бы с форматом и постоянно в нем бы работал, если бы публика приняла меня в каком-то жанре, и все бы говорили, допустим: «Болотников играет кантри-блюз».

Сейчас ваша группа играет три «живых» программы: авторскую инструментальную, вокальную и программу кавер-версий. Какая из них наиболее востребована?

Кавера, потому что человеку легче воспринимать уже знакомую информацию. Конечно, очень легко и победно выходить в зал, когда знают тебя и твои песни, когда ты приходишь, как к себе домой или на встречу с друзьями. В противном же случае публика воспринимает тебя крайне агрессивно. Не потому, что мы плохие люди или плохая нация, а потому, что все мы обделенные. У кого-то большие проблемы с жильем, у кого-то с деньгами, у кого-то и с тем, и с другим… Рабиндранат Тагор сказал когда-то: «Люди злы, а человек добр». Начинаешь разбираться с конкретным уркаганом – оказывается, нормальный человек, многие вещи понимает… А в массе с людьми тяжело. Я выходил на сцену не раз и скажу: первую песню держать совершенно невозможно, идет чудовищный энергетический поток, и ты только через какое-то время ломаешь эти три тысячи или больше людей. Главное – выдержать весь этот напор в начале. А потом становишься нормальным, родным парнем, тебя уже знают и уже практически любят. (Смеется.)

Вы уже говорили о том, что музыканту нужно творить обязательно для кого-то. А вы сами ориентируетесь на слушателя при создании своей музыки? Или полагаетесь только на свой вкус?

Я прекратил ориентироваться на слушателя 13 лет назад после того, как съездил в Москву, как издал здесь свои первые CD… Я с радостью выпустил пластинку и ждал признания, а люди стали говорить, что им то не нравится, это не нравится… И я понял, что, кривя душой при создании, я упрощаю вещи, которые кажутся мне сложными, хотя и не хочется этого делать. В итоге слушатель не верит, потому что это сделано неискренне. И решил, что если мне будет нужно 5 тональностей в теме или композиция на 8 минут, то я так и сделаю. И меня абсолютно не волнуют эти 3 минуты на радиостанции: хотите крутить – крутите, не хотите – не крутите. И как только я принял это решение, у меня, кажется, начало что-то получаться: увеличились знания по сведению, по записи, появилась аппаратура… Если бы у нас это все было году этак в 80-м, думаю, сейчас мы ходили бы уже по другому этажу.

У вас довольно серьезный послужной список групп: «Балерина», «Земляне», «Санкт-Петербург»… Что конкретно вы вынесли из работы в каждой из них?

«Балерина» была высокопрофессиональной командой. Мне просто повезло: работая с Рекшаном, я познакомился с Кириллом Широковым – мозгом и мотором команды. Он позвал меня как гитариста, потом мы начали писать вместе музыку и делать аранжировки. Это была музыка высокого мирового уровня, можно послушать записи. Там я научился работать с ритмом, мы делали многое из того, что я видел и слышал у фирменных команд. Сейчас благодаря ребятам, которые решили реанимировать память «Балерины», - я уже говорил о них, - мы решились и дали добро на перезапись новой пластинки, но со старым материалом. Что касается «Землян», с ними я ощутил волчьи зубы шоу-бизнеса, узнал, что в этой среде все далеко не сахар. Наивные люди полагают, что там все легко и просто. Это не так. Чтобы все это выдерживать, нужна специальная нервная система. Ты не хочешь быть пафосным, но этого от тебя требуют продюсеры, с которыми ты работаешь. Что касается «Санкт-Петербурга», там имело место воровство. Приносили BoloBandкассету, говорили: «Вот финская группа «Бойкот», сделайте свою аранжировку пятой композиции и напишите русские слова». Я сопротивлялся так долго, как мог, а потом меня просто попросили уйти и играть свою музыку в подъезде. На тот момент у меня уже было несколько своих композиций, в том числе достаточно известная «Русские», ставшая дипломантом, - так меня лишили авторства. Если бы я получил статус композитора-дипломанта, это бы позволило мне диктовать какие-то условия. Но мне этого сделать не дали, и все закончилось вот таким образом. А в 1995 году я уже собрал свой проект. Ни о чем не жалею: хорошие музыканты, с хорошим уровнем… Пройдя такую большую профессиональную школу, теперь уже понимаешь, как играть, что играть. Выбранный жанр очень сложный, и добиться мгновенного признания и любви, наверное, невозможно. К тому же нет культивации творчества. Если бы эти композиции где-то крутились, хотя бы раз в год можно было бы собирать, скажем, ДК Ленсовета. Что касается того же Лондона, там существует около 50 радиостанций, и система гораздо более простая: ты играешь, допустим, в стиле хард-рок, приносишь свои записи на хард-роковую радиостанцию и просишь их поставить. Они с удовольствием берут и говорят тебе спасибо за то, что ты записал свои песни и принес им. А крутить – это их работа, они за это деньги получают. В общем, твоя запись месяц крутится регулярно, на общих основаниях. Если рейтинг на твою песню высокий, то тебе позвонит продюсер и предложит поработать. Там существуют институты менеджмента, продюсирования и многого другого. У нас этого всего нет, и рынка тоже нет. Нет бизнеса. Есть клан из 30-40 особей в Москве, которые никого в него не пускают, потому что не хотят делиться деньгами, ведь за одну приличную песню ты можешь получить примерно 500 тысяч рублей. Мне в свое время было сказано так: «Мы посадим тебя на диету, сделаем татуировки, поставим на платформу, и ты будешь петь – но не свои песни». Прекрасный музыкант с хорошим собственным материалом, с приличным узнаваемым голосом, может попасть вот в такую историю под названием «Москва» и абсолютно потеряться. Он станет чьим-то рабом и будет на кого-то зарабатывать деньги – это основная система. И я подумал – а надо ли оно мне? Ты выходишь и радуешься, что тебя показывают по телевизору, что тебя узнают на улице, но внутри ты себя чувствуешь полным ничтожеством. Многие пытались из этой карусели выскочить – ничего не получается. В этом плане свобода честнее. Никто над душой не стоит и не говорит: «Это очень сложный аккорд, убери его, люди не поймут!» Я всегда в таких случаях отвечал: «Ты почему ко мне пришел? Потому что тебя заинтересовала моя музыка? Значит, на том этапе она была хороша, ты ей верил. Позволь, а почему ты меня сейчас правишь? Почему ты считаешь, что я сейчас поступаю неверно? Или ты хочешь увековечить себя? Тогда сам напиши, это ведь не так сложно».

Деятельность у вас достаточно обширная, вы и саундтреки к фильмам писали, и сотрудничали с различными коллективами... Чем занимаетесь сейчас?

У меня очень много проектов. Во-первых, я пишу детскую книжку, сказку для детей и взрослых — типа Карлсона или Пеппи Длинныйчулок. Параллельно создаю саундтрек к этой сказке. Она почти закончена, но уже два года не могу найти художника-иллюстратора к ней. Сейчас обложился книжками, видимо, придется самому рисовать, хотя времени катастрофически на все это не хватает. Все началось с того, что лет десять назад я ехал в метро, читал историю Pink Floyd, вдруг понял, что в моем творчестве нет ничего концептуального, и захотел написать что-то, объединенное одной идеей. Начал перебирать сказки — понял, что скучно, решил написать либретто. И расписался до таких масштабов, что получилась книжка. За это время я стал другом своим персонажам, меня это жутко увлекло. Еще один проект — трибьют Николаю Корзинину, мы недавно его закончили. Продюсировал эту пластинку я, участие приняли около 18 прекрасных музыкантов: Михаил Огородов, Владимир Савинок, Дмитрий Евдомаха, Анатолий Тукиш… Скорее всего, выйдет двойной диск. Также у меня должен реанимироваться проект на православную тематику, потом я готовлю к выходу свой диск «Металлические пальцы», еще сборник баллад «С помощью лица»... Это те проекты, которые надо сделать от начала и до конца. Также работаю сессионщиком — где-то кому-то помочь, записать какие-то партии.

Обширное поле деятельности... Книгу для детей вы пишете, а автобиографию никогда не хотелось написать?

А кому это надо? Я считаю, такое право имеет человек, который признан. Что мне, потом ходить и торговать с рук своими мемуарами? Я понимаю, если бы я реализовался так, как мечтал в 14 лет, тогда это имело бы смысл. А так... Пока нет, по крайней мере. Хотя рассказать, конечно, есть о чем.
Тогда расскажите, почему когда-то решили заниматься музыкой. Что вас вдохновило?
Господь меня наделил таким музыкальным даром: я уже в 5 лет сочинял песни, и пусть не умел их записывать, у меня была очень хорошая музыкальная память. Я отучился один год в музыкальной школе, а потом меня просто перестали возить: родилась сестра, всем было не до меня. Самому ходить мне было лень, я не о том думал, в футбол гонял. Потом в средних классах я стал заниматься спортом — играл в хоккей в клубе «Салават Юлаев», это было уже серьезное увлечение, но получалось у меня не очень. Как-то в спортивном лагере я взял в руки гитару и на спор, на две банки сгущенки, за месяц научился на ней играть. Спор выиграл, но любовь к гитаре осталась. В старших классах пошли накладки, совпадали репетиции и тренировки хоккейной команды, и я был поставлен перед выбором — хоккей или музыка. Я подумал и понял, что хочу заниматься музыкой. Посмотри фильм «Розыгрыш» - это все про нас. Я нарисовал плакат на ватмане, написал «Отыграл пять часов и свободен!», приклеил физиономии зарубежных музыкантов и все это повесил на стенку. Теперь у меня это было постоянно перед глазами, так что я об этом не забывал. В конце концов, это стало образом моей жизни. Я все время занимаюсь, конечно, уже не так фанатично, как раньше, но форму поддерживаю. А то позвонит завтра Пол Маккартни и спросит: «Не хочешь сыграть со мной?» (Смеется.)

Bolo BandКакие исполнители вам нравились тогда и какие нравятся сейчас? Произошла какая-то эволюция взглядов?

Нет, ничего не изменилось. Из любимых исполнителей: ранние Uriah Heep – до 1976 года, канадцы Rush, ранние Deep Purple, оркестровые The Beatles. Любимый альбом у The Beatles – Magic Mystery… Как ни странно, редко встречаю людей, разделяющих мое отношение к этой пластинке. Тот же «Сержант Пеппер» - это просто набор песен, а в Magic Mystery есть целый мир. Еще нравится группа Camel периода с 1978 по 1983. Ранний Camel немного туповат, а музыка именно этого периода – идеальная для меня, интересная в гармонии, очень позитивная и мажорная. Люблю группы UK, Jethro Tull, Maroon 5, Yes, Genesis, Gentle Giant – в общем, все, что сделано с душой, изобретательно и с мастерством. Жесткие группы мне тоже нравятся, я ведь познавать музыку начинал именно с этой стороны: ранний Black Sabbath – до заигрываний с нечистью, хардовый Saxon… достаточно много всего. Вот Эдик Шклярский из «Пикника» - мы с ними очень много гастролировали в период нашей совместной ленконцертовской работы, у нас было время поговорить, - так вот, он абсолютно верно сказал, что весь рок был сыгран до 1975 года. Дальше просто начали меняться аксессуары. Сейчас никто ничего нового не изобретает, поменялись звуки, все стало агрессивнее, местами тупее, а раньше люди вкладывали душу, пытались это все сделать интереснее. Зарубежные музыканты рассказывают, что они в свое время ползали на карачках, что-то вырезали, клеили, подставляли шумы с любовью, а сейчас кругом коммерция. Все хотят на одной песне быстро прославиться, заработать денег, и больше их ничего не интересует: ни концептуальность, ни красота обложек, ни мир, который они создают. Что касается меня, слушатели частенько говорят: «Ну, это же старье!» А я отвечаю: «Так и я вроде как не молодой». Мне что, сделать татуировки на лысине и орать матом грандж? Мне нравится прогрессив, а слушатель всегда найдется.

Сейчас сильно развит Интернет, так есть ли смысл выпускать диски, если все можно скачать в сети? Или музыкантам уже надо забить на это?

Ни в коем случае, эта история бессмертна. Сейчас даже есть смысл выпускать печатные машинки – тоже покупатели найдутся. Дело в том, что ни один вид информации не может существовать виртуально. Обязательно нужно потрогать, открыть, полистать буклет, взять с собой – в машину, например. Для музыкантов-исполнителей – это некое подтверждение их существования на земле.

Но ведь это сейчас практически не окупается. Множество людей качает музыку и даже не утруждает себя тем, чтобы покупать диски.

Да, магазины горят, но можно продавать диски на концертах, ведь там удобно сразу получить автограф, еще покупают на всей территории России почтой. Люди хотят слушать в хорошем качестве, мне часто пишут: «Как и где можно купить ваши альбомы?» Они бросают тебе на карту Сбербанка деньги, ты идешь на почту и отсылаешь им диски. Для меня формат МР3 не актуален вообще, хотя в плеере что-то могу послушать.

МР3 хорош скорее для того, чтобы понять, нравится тебе музыка группы или нет, и если нравится, то пойти купить диск.

Абсолютно верно, это промо. Недавно вот Агнета Фельтског выпустила альбом. Я зашел в магазин, поставил там диск, послушал. Может, мне и не очень понравилось, но замечателен сам факт того, что она жива, еще поет, можно открыть буклет, почитать тексты, узнать, кто с ней работал над диском… Для меня это некий духовный акт. Несерьезно предлагать человеку, допустим, зайти в Интернет и послушать то, что ты пишешь.

Вопрос более личного характера: как любовь к неформатной музыке сочетается у вас с православными взглядами?

Абсолютно нормально.

То есть это не взаимоисключающие вещи?

Нет-нет. У меня много таких друзей, знакомых – Кинчев, например, Шевчук. Я не зря упомянул Black Sabbath после 80-х, у них там уже были приключения с нечистью. Рекомендую найти журнал Classic Rock за 2001 год с Элисом Купером на обложке, в нем есть совершенно замечательная статья, что-то вроде «Рок и Сатана». Там говорится о M?tley Cr?e – что у них ножи летали и втыкались в стены, а Гизеру Батлеру из Black Sabbath явилась нечисть, села на подушку и сказала: «Ты не знаешь, с кем заигрываешь. Либо примыкай уже к нам, либо перестань заигрывать». Это все в музыке очень сильно чувствуется. Когда Бах - кстати, мой любимый композитор – писал свои сочинения, он был не менее роковый дядечка, и при этом христианин, верующий человек. Меняется форма существования человека, но не суть. Не столь важно, как именно ты несешь в мир Божью волю.

Можно придерживаться каких-то определенных правил, но не быть при этом религиозным человеком. Допустим, не ходить в церковь.

Здесь все достаточно просто. В отношении религии человечество делится на две группы: те, кто почувствовал благодать, и те, кто не почувствовал. Когда человек приходит в храм, сразу он благодать не ощутит, ему бесы будут мешать. А потом начинаются чудеса. Все начинает получаться легко, когда ты «в духе», так сказать. Есть же такое выражение: «быть не в духе», значит, не чувствовать благодать. Мир кишмя кишит бесами, только мы их не видим. Тонкий мир открывается кому? Правильно, алкашам, когда они доходят до крайней точки. Все в принципе видят одно и то же: не африканских жирафов, не бегемотов, не ёжиков, а всех этих парнокопытных, которые нас постоянно искушают. Твое дело – соглашаться или нет, но противостоять этому ты не можешь, поэтому Господь в помощь людям оставил здесь церковь. Ты не причастишься и не исповедуешься без посредников, а без этого ты благодати не получишь, значит, не сможешь противостоять парнокопытным. Что касается меня – у меня была клиническая смерть, после этого я переродился и стал более тонко воспринимать людей – как хороших, так и плохих, у меня стопроцентное ощущение на беду. Обмануть меня тоже невозможно.

Bolotnikov ArsenalЕсть какие-то вещи, которые вы как музыкант и человек никогда не смогли бы сделать? Что для вас абсолютно неприемлемо?

Например, дешевая слава. На это я бы никогда не пошел. Моя жена, слава богу, меня в этом поддерживает, говорит, что ей было бы стыдно за меня перед людьми, если бы я этим занимался, а что бы она сказала детям, она и не знает. Ребята, которые, скажем, матерятся, типа «Ленинграда», считают, что это круто, а на самом деле это обычная пошлятина и все. Это сделка с дьяволом за счет похабщины, есть же заповеди, в которых сказано: «Не введи народ в искушение». Но слава-то временная. Посмотри фильм «Перекресток», там все об этом сказано. Подчас то, за что ты продавал душу, дается на считанные годы, а в конце ведь все равно будет Божий Суд. Кто-то просто слушает, а кто-то и слышит. Если говорить о музыке, рок – это всего лишь форма, он бывает разный – как у Camel или Пинк Флойд, или как у AC\DC – “I am on a highway to hell”. Все ответы Создателем даны, все дороги указаны, но на дорогах бесы заворачивают в метель – все быстрее и быстрее, а в таком состоянии человек не может принять правильного решения. Господь есть бог тишины, если ты посидишь тихо и умиротворенно – ты примешь правильное решение. А в этой бесконечной гонке люди творят просто не пойми что. Мы видим результат этого дурдома везде.

На этом фоне – что вы пожелаете молодым музыкантам и тем, кто это будет читать?

Кому ниспослано свыше заниматься музыкой и пронести ее через всю жизнь, он этим и будет заниматься вне зависимости от того, что я сейчас скажу. Это его физиология, призвание, а слово «призвание» опять-таки приводит нас к Богу. А остальным я бы пожелал слушать хорошую музыку, попытаться во всем разобраться, потому что часто попадаются не те люди, и выдвигают их не те.

Под конец блиц-опрос. Выбирайте один вариант.

Петь или играть?
Играть.

Минор или мажор?
Мажор.

Север или юг?
Север.

Прошлое или будущее?
Будущее, конечно.

Поезда или самолеты?
Самолеты.

Берлин или Париж?
Париж.

Дети или взрослые?
Дети.

Книга или фильм?
Фильм.

Толпа или уединение?
Уединение.

Воспоминание или надежда?
Надежда.

Кофе или чай?
Чай.

Ночь или день?
Ночь.

Струны или клавиши?
Струны.

Кошка или собака?
Лучше вообще никого. (Смеется.)

The Beatles или Rolling Stones?
Beatles.

Концерт в большом зале или квартирник?
В большом зале.

Россия или заграница?
Россия.

(c)Altaxena

Группа вконтакте
Официальный сайт