А к отцу приходили друзья –
Сан Саныч и завцехом Куценко
Они заводили бобинный «Маяк»
И под водку гремела нетленка
«Ундервуд». «Очень хочется в Советский Союз»
Высоцкий. Его трудно разглядеть из-за народной любви. Из-за любви народа…
Мой, мой, мой – шепчут голоса. Наш, наш, наш – слышится шелест бардов, раздаётся приглушённый шепоток «блатных романтиков», а за ним – томноё перешёптывание театралов. Нестройные, но дружные, голоса из серпато-молоткастого «вчера» подобны эху далёких радиоволн. От их скрежета разваливается голова, а из тёмных щелей появляются тени недолюбленных когда-то сыновей и бездари-безруковы в глухих застывших масках сползаются на именитую мертвечину.
Мне страшно.
Я сижу в одиночестве, вокруг – темно и пусто. Понемногу меня начинает брать зло – азарт историка-недоучки. Вы, конечно, уже поняли, что биографии не будет. Если вам нужно что-то совсем простое – то милости прошу в электронные энциклопедии, вы знаете адрес. Если посложнее – вам пригодятся книги. И книги самого Высоцкого, а их какое-то количество, и книги писавших о нём – Володи Новикова, Марины Влади, Люды Томенчук и многих, многих других.
А я хочу просто поговорить с вами.
Всякие бывают люди на свете, всякие бывают деятели на свете. Есть люди, о которых не скажешь, кто он такой, то ли он хорош, то ли он плох, то ли мужественен, то ли трусоват, то ли он за народ до конца, то ли он за врагов народа
Иосиф Сталин
В 1937 году, в самый разгар сталинских репрессий в столице нашей Родины, городе-пока-ещё-не-герое Москве немало улиц называлось почему-то не именами деятелей, вождей ну или там мучеников революционных. Были в ней и такие, что именовались в честь, и вовсе никчемных, по советским меркам людей - мещан. На одной из них – Третьей Мещанской в роддоме 60/2 и появился Володя.
На дворе было примерно без двадцати десять. Кончался январь нового, 1938 года.
Зачат, был Володя, тоже, скорее всего на Мещанской, только под другим номером – Первая. Первая Мещанская, 126. Примерно там, близ Сухаревского вала да Рижской площади на углу стоял «дом на Первой Мещанской, в конце» - теперь это Проспект Мира, 76 .
В старой коробке из-под конфет
Жили-были герои мультфильмов
«Ундервуд». «Очень хочется в Советский Союз»
Что сказать вам о раннем детстве Высоцкого? Ну, например…
У Володи были длинные-предлинные ресницы – по словам соседки, Раи Климовой на них можно было уместить три спички. Как многие дети, Влад не выговаривал ни «р» ни «л», но картавить очень стеснялся – и особую нежность к рычащим, рокочущим звукам сохранил, возможно, именно благодаря этому. «Вот она, луна» - его первые слова, так сказала мама.
И тут, по логике вещей я должен начать рассказывать, что маму Высоцкого звали Ниной Васильевной, а отца Семёном Владимировичем, и она родилась в семье швейцара «Фантазии», в Москве а он – в семье …
К чёрту! Всё это вам давным-давно известно
Высоцкий был еврей – нате! Шломо Вольфович Высоцкий – дед его, работал стеклодувом, потом учился, кстати, вместе с Бабелем на филиале Одесского коммерческого, в Киеве, и ещё в Киевском университете на юрфаке, держал юридическую контору, а уже в НЭП – мастерскую, производящую театральный грим.
Даже нет, не так – Володя был из тех странных чуваков, которые для русских – евреи (ну папа-то еврей), а для евреев – русские (ну мама же русская, не еврейка).
А если б Володя родился девочкой – его бы назвали Алисой, знаете?
Вцепились они в высоту, как в свое.
Огонь минометный, шквальный...
А мы все лезли толпой на нее,
Как на буфет вокзальный
Владимир Высоцкий. «Высота»
В углу, в сорок первом лежали любимые игрушки – лошадка из папье-маше, пара машинок. Там же стоял игрушечный гараж. Семён Высоцкий уходил на войну. Володя уходил вместе с ним.
На войну Владимир Высоцкий ушёл до купе. Он бы хотел и дальше - но взрослые обманули, выманили на перрон – а там уже поезд трогается, папа из окна платком машет. Обидно – до слёз, от досады даже ноги идти отказываются и дяде Мише, мужу той самой Гиси Моисеевны (Эй, Гиська!, мы одна семья… - помните?) приходится нести Володю до дома, а папа уезжает всё дальше на Запад.
На фронт.
Да не все то, что сверху, - от Бога
Владимир Высоцкий. «Баллада о детстве».
Войны Высоцкий не боялся. Он колотил в стеклянную банку, пугая соседей воздушной тревогой, рифмовал «отбой-пошли домой», сидя в бомбоубежище – ну а про черпак и дырявый кувшин мы все слышали в «Балладе…».
Слыша этот надрывный стук по стеклу, война отступилась. Произошло чудо, и война испугалась. Испугалась стеклянной банки и черпака Володи, его дырявого кувшина, отца-связиста, матери-переводчицы, спиртового завода имени Чапаева в уральском Бузулуке, где в войну Нина Максимовна работала по двенадцать часов, клуба (бывшего свинарника), куда поместили детский сад, сельских хат и всей той осатаневшей от холода и боли страны, где жил маленький Володя.
Раненая война уползала всё дальше на запад, а навстречу ей ползла часовая стрелка, приближая Победу, но сначала – 1943-й, армейский «вызов» из эвакуации, город-герой Москву, перрон и возглас – «Папа-а-а!»
Затем 1945-й, вождь нацистов пускает пулю в голову, кусок его черепа кладут на архивную полку, а Володина мечта, привезённая из эвакуации – влезть повыше, на самую Луну, увидеть оттуда Гитлера, поймать и в клетку посадить – не сбывается.
Ничего, с фронта возвращается папа, теперь уже – насовсем.
А в саду – наконец – манная каша без комков! Ну чем ни счастье?
Детям вечно досаден их возраст и быт
Владимир Высоцкий. «Баллада о детстве»
В 1945 Высоцкий пошёл в школу, в первый класс. Но учительница попалась вредная, отчитала его перед классом, да ещё и сказала, пристыдить пытаясь: «Володя у нас больше не учится» В ответ Володя молча собрал вещи, встал и пошёл в другой класс.
«Можно я буду учиться у вас, мне там не нравится…». С новой учительницей Высоцкий подружился и даже ходил к ней домой – пить чай с конфетами.
А вообще семья жила трудно. Отношения отца и матери после войны не сложились – на фронте тот познакомился с Евгенией Степановной Лихалатовой – будущей «мамой Женей» Володи, и в семью не вернулся.
Вскоре Нина Максимовна сошлась с Георгием Бантошем – человеком ограниченным, в подпитии даже жестоким. Дядя Жора частенько дебоширил – то воду ванной откроет, чтобы залить соседей, то в Володю графином запустит. Одну только Гисю Моисеевну и боялся огромный Жора Бантош, а больше – никого.
Первым заработком Высоцкого стала полная кастрюля картошки, выданная директором школы за какую-то подсобную работу, а первым блюдом, которое он приготовил сам – оладьи из этой картошки, перетёртые с кожурой и зажаренные на воде.
- Да, он убивал детей! Он мог папу убить, он мог тебя убить. Он всех детей убивал, он - фашист...
Владимир Высоцкий
В 1946 г. отца направляют на службу в Эберсвальд, в Германию. Перед отъездом он договаривается с бывшей женой, что до окончания школы Володя будет жить с ним.
В Эберсвальде весело, но скучно. Володя учится игре на рояле, ему шьют «военную форму» и впервые покупают велосипед. Здесь Высоцкий ни за что не хочет жить у «фашиста» - Вилли. Фашиста – из-за свастики на мундире, на фото.
Велосипед он, покатавшись немного, подарит немецкому пареньку, а отцу скажет: «Ты у меня живой, а у него нет папы...». Как и дома, Володя был рисковым – сжигал брови подрывом каких-то патронов и гранат, переплывал ещё не очищенный от мин Финов.
В пятом классе, уже в СССР к нему приклеивается обидная кличка «Американец» - из-за оранжевой куртки, а во дворе, на Большом Каретном, его ласково зовут Швани – Хвостик.
Компания, в которую входил Высоцкий, была очень разносторонней. Жаль, обо всех не расскажешь, но я расскажу вам, хотя бы о Лёве, Левоне Кочаряне. Лёва умел всё. Глотать лезвия и делать абажуры, водить танк, шить рубашки, играть на гитаре, заниматься режиссурой, боксировать, швартовать теплоход – так что Высоцкому было кому подражать. Сам Вова тогда звал себя вруном, болтуном и хохотуном.
По словам Влади, Высоцкий пил с тринадцати.
Я иду, чтоб взглянуть поскорей
На вождя дорогого чело
Владимир Высоцкий. «Моя клятва»
На труп Сталина Володя смотрел дважды. В Колонный зал он с другом проник тайком, мимо оцеплений, через крыши, чердаки, лестницы, склады, чужие квартиры, коридоры, под машинами и лошадьми… После прощания Вова напишет стих о Сталине – наивный и плохой. Первый.
«Здесь сдох Сталин» - скажет он позже какому-то поляку, указывая на Ближнюю дачу. «Здесь умер Сталин» - переведёт тот. «Я сказал сдох!» - вдруг взорвётся Володя.
В 10 классе Вова пошёл в драмкружок на Горького, при Доме учителя. Кружком руководил Богомолов. Вова буквально пропадал у него «У него есть талант» - скажет как-то Богомолов Нине Максимовне.
После школы, в 1955 Вова по настоянию отца, поступил в МИСИ, на механический, но проучившись всего семестр, бросил, чтобы поступать во МХАТ. Боясь реакции отца, Володя буквально жил у Утевского, а иногда и у Кочеряна.
Но когда, объяснится всё-таки, скажет: «…ни тебя, никого не послушаю. Я твердо решил».
Решив, Высоцкий идёт на актёрское отделение МХАТа и переезжает к матери. Студентом он занимается у Массальского, которого очень любил, а ещё у Вершилова и Комиссарова.
В театре Володя дебютирует в рамках учебного спектакля по «Преступлению и наказанию» Достоевского в роли Порфирия Петровича, а в кино в «Сверстницах», в эпизоде.
Идёт 1959 год.
Еще одна свирепая история любви.
Грустная сказочка про свинью-копилку.
Развеселый анекдотец, про то, как Свидригайлов собирался в Америку
Егор Летов. «Сто лет одиночества»
Вот вставил эпиграф и думаю – а ведь непременно найдётся экзальтированный чувак, который подумает: «ну хорошо, это всё лирика, а как Володя Высоцкий трахался?»
Так вот, как впервые трахнулся Высоцкий я сказать не могу. Но! Про то, как Высоцкий на это дело смотрел, есть байка его двоюродного – Паши Леонидова. На его первой тачке, «Победе», он, его друг Гена и Володя выдвинулись в Машкино. С ними было три барышни.
В ту благословенно простую эпоху, кстати, ещё не знали, что вСССРсексанет. В каких-то кустах Гена и Паша разложили девочек, а Володей вдруг овладела стеснительность, и весь «сет» этой, по сути, «группы» он просто смотрел, не участвуя. Вот как-то так.
В 1960 г. статья с упоминанием его, под названием «Девятнадцать из МХАТ» выходит в «Советской культуре». В том же году он встречает Изу Жукову, свою первую жену. Володя буквально навяжет ей себя, сделав жизнь без него немыслимой. Они поселятся в проходной комнате с ширмой, деля её с вездесущей Гисей Моисеевной и Мишей, её сыном.
Когда они будут расставаться, Иза скажет: «мне повезло. В моей жизни было большое счастье… У него был дар – дарить…»
Игре на гитаре Володю научил, кажется, Кохановский, а первую семиструнку в 1955-м подарила мать. Своей первой песней Высоцкий всегда считал «Татуировку», написанную в Питере, в 1961 – она-то и положила начало его «блатному» циклу. Была, правда, ещё, халтурка «49», годом раньше – но о ней он упоминал с неохотой.
Тогда же, в 1961 на съемках он знакомится с Людмилой Абрамовой, которая выйдет за него через четыре года. Дальнейшее – общеизвестно, и перебор эпизодических ролей Владимира Семёновича, мест работы, публикаций, боюсь, ничего к образу Высоцкого не прибавит.
Хотя, наверное, стоит сказать пару слов о Марине Влади. Это ведь была очень романтичная история с множеством поворотов и нюансов вплоть до работы Влади с итальянскими режиссёрами-коммунистами и членства во французской Компартии. Одно то, что он увидел её на экране, в «Колдунье» и влюбился, без надежды на реальную встречу! А потом, в 1967-м она увидела его на Таганке, в роли Пугачева на наклонной сцене, в цепях… и они полюбили друг друга.
Если это не волшебство, то, что же тогда… волшебство, а? Но об этом лучше расскажет сама Влади, её книга «Прерванный полёт».
- А как же смерть?
- Чтобы слово прозвучало, - нужна тишина.
До слова и после него.
Л. Адамс. Король-лев. Новые подвиги
Первая серьёзная проблема со здоровьем у Высоцкого случилась летом 1969 года – из-за лопнувшего сосуда пошла горлом кровь.
Влади, скорая, Склифасовка.
Всё обходится, и Высоцкий выходит на сцену, перевоплотившись в Гамлета, и играет, играет, играет. Как водится, у него проблемы с КПСС, он даже посылает письмо в ЦК, в связи с критикой его ранних песен в прессе.
Общепринятой является версия, согласно которой дальнейшие проблемы Владимира Высоцкого связаны с большими дозами алкоголя, усугублёнными ворохом наследственных заболеваний. Из-за болей обезболивание ему требовалось всё более и более радикальное.
Так в Володиной жизни появился морфий.
Дни текут за днями. Первая и единственная публикация стихотворения при жизни – в сборнике «День поэзии», в 1975 г., первая кооперативная квартира на Малой Грузинской, третий брак - теперь с Мариной Влади.
Всё ближе и ближе последний концерт, последний спектакль.
1980-й. Олимпиада.
Человек, уступивший в народной любви только Гагарину, умирает в какой-то свой, внутренний Космос. Вместе с ним умирает эпоха.
«Что это была за эпоха?» - спросите вы.
«Эпоха искренности» - отвечу.
Эпоху не вскрывают, не делают ей аутопсию. Власти пытаются похоронить Володю стыдливо – выламывают плакаты, размётывают поливальными машинами цветы… но где там. Эпоху хоронят. «Фашисты!» - скандирует разозлённая властью толпа. Постепенно этот крик смолкает. Сцена погружается в темноту и безмолвие.
«Правильно» - думаю я – «чтобы слово прозвучало, - нужна тишина. До слова и после него».