Дебютный полноформатный альбом группы «Вертикаль» под названием «Запретные книги» был представлен командой в июле этого года. В конце ноября пластинка получила официальную прописку на лейбле «Бомба-Питер» и, как следствие, — на всех основных интернет-площадках для продажи музыкального контента в интернете. Команда Insurgent.ru встретилась с ребятами и узнала, сколько сотен дублей понадобилось, чтобы записать альбом, как оригинальнее всего использовать ящики с гвоздями, в какой из библиотек Петербурга заточены темные силы и многое-многое другое. Скорее открывайте полную версию — будет интересно!
ПРОЛОГ
Группа «Вертикаль» появилась в Петербурге в 1995 году. Как и у всякой группы, у «Вертикали» были свои взлеты и падения, успехи и неудачи, творческие подъемы и кризисы… вплоть до распада группы в 2001 году и последующего перерождения в 2007-м (обо всем этом подробнее можно прочитать в первой части нашей истории).
Теперь парни презентуют свой дебютный альбом. Альбом, к которому они шли так долго — «По обочинам размытым» «На чужой земле», преодолевая «Меланхолию» и, несмотря ни на что, сохраняя желание «Жить»…
И вот плод кропотливой работы и стольких стараний лежит передо мной на столе, красиво оформленный и с любовью подписанный каждым участником группы. Интересно узнать, что стоит за этим альбомом, или, вернее, книгой?.. Садитесь поудобнее, детишки, сейчас тетя Ира расскажет вам сказку…
А помогут ей в этом Дмитрий Киселев (вокал, гитара), Александр Гурьев (гитара, бэк-вокал), Максим Крайнов (барабаны, клавиши, бэк-вокал) и Александр Балалаев (бас-гитара*).
* — партии бас-гитары для альбома записаны Алексеем Черкашиным
ГЛАВА 1: ПАЛКИ, ПЬЯНКИ И РЕМНИ, ИЛИ КАК КУПИТЬ БИЛЕТ НА СОБСТВЕННЫЙ КОНЦЕРТ
Истории в духе «А как вы познакомились?» — явно одни из самых веселых. По крайней мере, у меня всегда было так, и ребята тоже не исключение — поэтому вспомним еще раз, как начиналась группа.
Insurgent: Вы слышали «Вертикаль» до того, как пришли в группу?
Максим Крайнов: Если честно, нет.
Дмитрий Киселев: Ее никто не слышал кроме меня.
Александр Гурьев: Да ну? А я, как ни странно, слышал и даже был на нескольких концертах. Я занимался в одном литературном кружке вместе с тогдашней клавишницей группы, Анастасией Жигач. Пару раз встречал «Вертикаль» в акустике на посиделках с чаем и гитарами, которые там проходили. А потом мы столкнулись на электрическом концерте, где играли моя бывшая группа и «Вертикаль», и там уже немного пообщались…
Д. К.: «Пообщались» — это было так: у меня сломалась пряжка от гитарного ремня, и я крикнул в зал: «Ребята-гитаристы, у кого-нибудь есть ремень?» И тут подбегает он, спаситель, — волосы развиваются — протягивает мне ремень, я говорю: «Спасибо, брат…» (все смеются)
М. К.: Интересно, а мою историю прихода в группу цензура пропустит?
Insurgent: В прошлогоднем интервью было что-то про пьянку… Это была та история, да? (все смеются).
М. К.: И та тоже (смеется). Но вообще моя история попадания в группу связана с тем, как я, собственно, начал играть на барабанах. Дело в том, что к нам в школу приезжали немцы по обмену, и вот один из них, Макс Вагнер, показал мне свою установку и пару приемов. С тех пор я начал играть и ходил повсюду, крутя в пальцах свои палки. И крутил я их на тех же подготовительных курсах при университете, куда ходила та же Настя Жигач. Она мне продала билет на концерт — как сейчас помню, на Jamfest, за 150 рублей — мол, хочешь послушать нашу группу? Ну, я и купил.
А потом выяснилось, что им барабанщик нужен. Настя позвала меня на репетицию. Играем, значит, все нормально, а ребята говорят: «А у нас тут концерт через неделю». Я протягиваю билет, говорю: «Этот, что ли?» — «Ага». Нормально, я купил билет на собственный концерт.
ГЛАВА 2. ЯЩИК ГВОЗДЕЙ, ИЛИ ГРУЗ БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТИ
Insurgent: Насколько сложно было вписаться в группу, которая существует уже так долго, у которой есть свои наработки, свое видение? Чувствовался ли груз ответственности?
Д. К.: А вот теперь настало время упомянуть про пьянку…
М. К.: Груз ответственности снялся в Грузино, еще до первой репетиции! (смеется). Это тоже интересная история. Там была дача кого-то из друзей, и отапливался только первый этаж, а я по счастливой случайности оказался на втором. Запертым. По крайней мере, по моему мнению. На самом деле, была просто тяжелая дверь, которую я не смог открыть. В общем, остался я ночевать на этом неотапливаемом втором этаже. Когда замерз, попытался подтянуть на себя одеяло, которое там было, но оно не подтягивалось: что-то ему мешало. Только наутро я обнаружил, что на этом одеяле стоит ящик с гвоздями и, мало того, этими гвоздями оно еще и прибито к кровати.
А. Г.: В общем, «Вертикаль» — это не та группа, в которой можно ощущать груз ответственности.
Д. К.: Скорее, груз безответственности.
ГЛАВА 3. ВОСЕМЬСОТ ШАГОВ К СОВЕРШЕНСТВУ
Insurgent: Расскажите о работе над альбомом. Когда она началась, как проходила, с какими трудностями вам пришлось столкнуться?
А. Г.: Эту программу мы начали играть на концертах году в 2008-м. В начале 2010-го записали для альбома барабаны. А потом я благополучно попал в автомобильную аварию, сломал позвоночник и на полгода оказался в кровати. Затем снова начали работать и к 2011 году сделали EP из трех песен, но в процессе поняли, что нам не очень нравится то, что получается. На хорошей студийной записи объективно фиксируется звучание коллектива как оно есть, без прикрас, а мы сами на тот момент еще не очень хорошо представляли, как хотим звучать. Потому мы отложили запись и пошли дальше набираться опыта, играть концерты, докупать инструменты и аппаратуру, искать собственный звук.
Нас постоянно преследовало ощущение, что можно сыграть лучше. И только когда мы поняли, что можем просто сесть и сделать, не осваивая какие-то приемы и подходы прямо в процессе, мы сели и сделали. Так что остаток работы занял всего несколько месяцев с ноября прошлого года. Из той первой записи мы оставили только барабаны, бас и часть клавишных, а все остальное переписали на своей домашней студии. И потом еще долго возились со сведением — тоже сами.
Insurgent: Выстраданный альбом получается.
А. Г.: Очень. Количество информации мы через себя пропустили невероятное. Я могу привести тому два примера. Во-первых, программа, которую я использую для записи, сохраняет и по очереди нумерует все дубли, даже черновые, которые не попадают в финальный вариант — просто чтобы что-то нужное случайно не потерялось. Так вот, однажды я поймал себя на том, что в какой-то песне в поисках правильного звука я дошел до 800-го дубля одной и той же партии. Второй пример — это папка с исходниками, из которой ещё не удалены забракованные дубли гитар и вокала. Она весит 37 гигабайт.
М. К.: Но я сейчас могу с полной уверенностью и ответственностью сказать, что впредь нам столько дублей не потребуется! (смеется).
ГЛАВА 4. ОДНИ ЗА ВСЕХ
Insurgent: Расскажите, кто что написал и кто еще, помимо членов группы, участвовал в записи альбома.
М. К.: Это моя любимая тема. Ясно, что каждый музыкант писал свою партию и вообще вкладывался в сочинение песен по мере сил. Бэк-вокал мы поделили с Сашей: чистый исполнял я, экстремальный — Саша. Его там немного, но можно услышать. Основную часть клавишных тоже пришлось мне записать. А с технической точки зрения — кто у нас там только руку не прикладывал к этому альбому!.. В буклете написано несколько фамилий, которые я сам не знаю — спрашивал у Саши, что это за люди…
Д. К.: …и что они приложили (смеется).
М. К.: Кто-то давал нам свой аппарат, инструменты, предоставлял помещения, помогал с обработкой дорожек отдельных инструментов…
А. Г.: Вообще я считаю, что при работе над этой пластинкой мы нашли идеальный баланс между навыками каждого участника группы — использовали самые сильные стороны друг друга. Например, Максим в полной мере сработал как продюсер— в классической западной интерпретации этого слова. То есть он придумывал бэк-вокальные гармонии, дорабатывал основные вокальные партии, записывал клавишные подклады и даже правил некоторые элементы в гитарных партиях. В общем, делал материал более завершенным, более фирменным.
М. К.: Со стороны это выглядело так: «Да так не надо петь, спой вот так!» — «Я не хочу так петь!» — «А я сказал — надо!» — «Ну ладно… Ой, вроде ниче получилось!» (смеется).
А. Г.: Я в то же время занимался саунд-продюсированием - записью и подачей звука, то есть, скорее, техническими моментами. Плюс, поскольку у меня образование в области издательского дела, я занимался оформлением альбома. А Дима — это человек, с которого начинается и которым заканчивается процесс работы над песней: он дает нам идею, которую мы «допиливаем», и потом эту идею воплощает. Больше никто эти песни так бы не спел.
ГЛАВА 5. ГРАЖДАНСКИЙ КОДЕКС, МАКСИМ ГОРЬКИЙ И СЛЕД В ВЕЧНОСТИ
Insurgent: Что подтолкнуло вас на создание альбома?
М. К.: А я вот скажу, кстати. Огромное количество материала и желание оставить что-то в истории. На концерте все не сыграешь. У нас был сольный концерт на 15-летие группы, мы там играли три часа, и песни ни разу не повторились. Не на каждом концерте же по три часа играть!
А. Г.: В Гражданском кодексе есть такая формулировка: «фиксация произведения в объективной форме» — это момент, когда возникают авторские права. Так вот, нам было нужно зафиксировать все, что мы играли много лет, в объективной форме — чтобы оно осталось, а мы с чистой совестью могли двигаться дальше. Один мой друг, музыкант, говорит, что пока старые песни из головы не выкинешь, не освободится место для новых. Плюс это что-то вроде обязанности перед самим собой из прошлого.
Insurgent: А вдохновлялись чем?
Д. К.: За каждой песней что-то свое стоит. Например, «Жить». Я лично знал одного человека, байкера, которому доктора сказали: «У вас рак». Он просто сел на мотоцикл и поехал, пока мог. Он потерял свое дело, многие от него просто отвернулись. Но в итоге он живет и здравствует до сих пор — не знаю, молитвы его сестры ли сработали или что-то еще… Это все из реальной жизни, и я это отразил. «На чужой земле» — старая песня, еще времен распада первого состава «Вертикали». Она писалась, когда было тяжело и казалось, что больше музыки в жизни уже не будет. Это песня про состояние, когда кажется, что ты делаешь что-то не то. «Черная» написалась сама собой, когда я ехал за рулем по Таллиннскому шоссе. «Незнакомка»… Что вдохновило меня написать ту же самую «Незнакомку» — не знаю…
Insurgent: Может быть, Блок?
Д. К.: Нет.
А. Г.: Блок у нас тут не причем, а причем тут Максим Горький. Это я про заглавную песню, текст к которой написала наша бывшая клавишница Настя Жигач. Я сам не особо понимал, о чем она, пока по случаю не начал перечитывать «На дне» Горького. И там я внезапно стал натыкаться на отдельные слова или словосочетания, которые были и в нашем тексте. «Напьюсь как сорок тысяч пьяниц», «Грязь, везде грязь» или «А нитки-то гнилые». Мне стало любопытно, и я попросил Настю рассказать, как это вышло. Оказалось, когда она писала текст, то периодически стопорилась — дело дальше не шло. А рядом лежала очень подходящая по настроению книжка. Она открывала ее на случайной странице, буквально тыкала пальцем в строчку — и несколько раз оказывалось, что вот, фраза — как раз то, что надо. Получился такой прием постмодернистской литературы, который у нас применен к музыке — гипертекстовость. Каждый может услышать и понять песню по-своему, но тот, кто увидит и узнает ссылки, поймет чуть больше.
ГЛАВА 6. ЧТО САТАНА ЗАБЫЛ В БИБЛИОТЕКЕ
Insurgent: Почему «Запретные книги»?
А. Г.: На это у меня есть заготовленный ответ. Я учился в институте Печати — как уже говорил, на специальности «издательское дело и редактирование», и у нас как раз в то время, когда писалась эта программа, состоялся поход в закрома Российской национальной библиотеки на площади Островского. Там хранятся различные интересные раритеты: страницы первой печатной книги — Гутенбергской Библии, древнерусские летописи, старинные рукописные церковные книги и прочее. Но самое интересное — там есть комната, которая называется «Кабинет Фауста». В императорские времена там собирали всяческие оккультные книги — по черной магии, астрологии, инквизиции. Но даже нас, молодых специалистов, туда не пустили — только дали с порога заглянуть. А что меня больше всего тогда порадовало, так это пентаграмма, выложенная прямо на паркете в серьезном государственном учреждении — чтобы никакие злые силы наружу не вырвались. Серьезно — пентаграмма, дверь, за дверью комната со сводчатым потолком, старинной мебелью и рядами этих инкунабул. Очень сильное впечатление.
Insurgent: Еще бы!
А. Г.: А потом я заметил, что в наших песнях книжная тема повторяется. Более того, вся программа складывается в цельное повествование, в историю: сначала человек впервые близко сталкивается со смертью, испытывает тяжелое переживание, ломается, но затем начинает потихоньку оживать и выбираться из депрессии. Как видно из оглавления (да, у нас не список песен, а оглавление), альбом разделен на две части. Это как бы книга тьмы и книга света — кризис и его преодоление.
Тогда же я подумал, что было бы здорово состыковать это с оформлением — стилизовать обложку и буклет под старинную книгу. В буклете, кстати, тоже есть тема этой всеобщей двойственности: на самом диске у нас изображена взятая со старинной гравюры схема небесных сфер, а под ним — карта мира примерно того же времени, то есть древнее представление о небе и о земле. В общем, альбом получился концептуальным во всем.
М. К. (мечтательно): Мы такие умные! Впрочем, это Саня с Димой — два поэта, а у меня с текстами туго. Я иногда наши тексты начинаю осознавать спустя месяцы.
Д. К.: Ага, когда Максим в кои-то веки что-то слышит из-за барабанов, это обычно происходит так: «Что? Вот это? Да, Крутая фраза!» (все смеются) А мы это уже сколько играем…
А. Г.: Вот, а вы говорите — зачем альбом записывать? Чтобы Макс тексты услышал!
ГЛАВА 7. ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
Insurgent: Сколько альбомов еще планируете записать?
А. Г.: Чудесный вопрос. Мы с Максом как раз недавно посчитали все наши песни и рассортировали их по виртуальным будущим пластинкам. Так вот, один альбом мы выпустили, и планов у нас — только не падайте — еще на пять.
М. К.: На три точно есть готовые песни, но их надо немного пообтесать в плане аранжировок.
А. Г.: Причем надо морально приготовиться к тому, что каждый следующий альбом стилистически будет заметно отличаться от предыдущего. Если «Запретные книги» — более атмосферная пластинка, настроенческая, с легким налетом готики, то второй диск будет более гитарный, быстрый, агрессивный — в чем-то даже трэш-металлический. Мы его уже потихоньку записываем, и вполне вероятно, что те, кому не понравился наш первый альбом, будут от второго в восторге.
Третий альбом — это самые свежие на данный момент песни, которые еще только предстоит собрать в кучу. В четвертый войдут самые старые песни, с которых «Вертикаль» начинала — это будет легкий рок-н-ролльный альбом, даже, может, русскороковый. Пятый диск мы хотим сделать акустическим сборником лучших баллад. Одно время мы давали акустические концерты, а Макс, вообще говоря, имеет образование по виолончели и отлично на ней играет.
А насчет шестого альбома у меня есть идея еще одной концептуальной программы. Я уже поделился ей с Димой, и мы даже начали кое-что сочинять. Но там довольно сложная задумка, ее надо хорошо осмыслить, и пока неизвестно, когда все это произойдет. В общем, планов — громадье. На дискографию набирается.
М. К.: А если вопрос заключался в том, до каких пор мы будем писать песни — так пока руки не отвалятся! (смеется)
Insurgent: Откуда возникает порыв к написанию песен? Какую обстановку вы можете назвать творческой?
Д. К.: Сложно сказать… С музыкой — просто берешь гитару, начинаешь заниматься. Не знаю, у кого как, а у меня в голове начинает звучать ритм, задающий скорость; я его ставлю на компьютере и начинаю под этот ритм экспериментировать. Что-то в голове крутится, пока работаешь. Стоишь режешь металл — и тут оно…
А. Г.: «Режешь металл» — это он, если что, в прямом смысле, про свою работу.
Д. К.: Ну да. А откуда берутся тексты — сам не знаю. Просто в голову залетает фраза, например, случайно услышанная на улице, ты думаешь, как ее обыграть, что будет, если к ней прибавить что-то, а потом еще и еще… Так оно начинает постепенно обрастать, а потом смотришь и думаешь: о, прикольно, даже что-то со смыслом получается.
А. Г.: Собственно, чем профессионал отличается от любителя — он может самостоятельно, безо всяких допингов, ввести себя в творческое состояние, или, по крайней мере, состояние готовности к творчеству. Необязательно должен быть какой-то порыв — его можно ждать всю жизнь и не дождаться. Важно вычленить откуда-либо удачную идею и начать с ней работать. Пока не начнешь, само ничего не напишется.
ЭПИЛОГ: КАК НЕ ВСКРЫТЬСЯ НА СЕРЕДИНЕ АЛЬБОМА, ИЛИ КОТИКИ ПРОТИВ ХЭВИ-МЕТАЛА
Insurgent: Напоследок несколько слов потенциальной аудитории.
Д. К.: Не будьте импотенциальной аудиторией! (смеется) А вообще (обращаясь к Максиму) я сейчас вспомнил твой комментарий: «Надеюсь, что в середине альбома никто не вскроется!» (все смеются).
М. К.: Да, было дело… Так вот, пара слов аудитории…
Insurgent: Не вскрывайтесь на середине?
А. Г.: Или слушайте сразу со второй части, там больше баллад и меньше мрачняка.
М. К.: Итак, первое: не вскрывайтесь на середине альбома, а если сложно, — правда, послушайте со второй половины, чтобы потом вскрыться, когда все послушаете. А второе...
Д. К.: Постарайтесь не вскрыться на втором альбоме!
М. К.: А второе — начинайте думать, что слушаете. Музыка нужна не для того, чтобы выключить мозг. Переключайте голову на музыку.
А. Г.: Я тут как-то посетовал, что фото моего кота ВКонтакте набрало 91 лайк, а альбом, над которым мы трудились столько времени, на тот момент — всего 88 (котик действительно очень классный, мы проверяли — прим. ред.). На что моя знакомая написала мне что-то вроде: «Котиков любят все, а музыка должна найти своего слушателя. Я, при всем уважении к вашим трудам, такое слушать не могу». Я понял, что она просто не дослушала до конца, и скинул ей пару композиций со второй части альбома. И потом прочитал ответ: «Блин, Саша, как красиво! Поняла, что предвзято относилась к вашему творчеству».
Д. К. (с угрозой, загадочно): Рано или поздно все начинает нравиться…
М. К.: Ага, даже самая неблагодарная публика на 17—18-й день прослушивания альбома и держания у меня на даче на хлебе и воде осознает, что группа нормальная, слушать можно. Тогда мы всех и выпускаем (смеется).
А. Г.: А если говорить серьезно, то, пожалуй, наша самая большая удача — это то, что никто не критикует все сразу. Пишут или «Все фигня, кроме первой песни», или «Первый трек — фигня, остальное ничего». Кому-то нравятся медляки и не нравятся более тяжелые вещи, кому-то наоборот… Это значит, что в среднем у нас все получилось неплохо. Если что-то не идет, можно сделать усилие, перещелкнуть на следующую песню, и снова на следующую… Со временем каждый сможет найти в этом альбоме что-то свое.
Фото — Виталий Арсеньев
Текст — Ирина Сильянова