11 октября в московском клубе «16 ТОНН» состоялся большой концерт Бранимира, известного «темного шансонье» отечественной андеграундной сцены. Концерт был приурочен к презентации нового альбома исполнителя под названием «Семь чудес». Эту работу можно смело считать новой страницей в творческой биографии автора. Многие отметили, что новый альбом значительно оптимистичнее прежних работ, что делает его звучание более свежим и непривычным. Нашему корреспонденту удалось побеседовать с маэстро. Интервью переросло в долгий разговор по душам, искренний, о наболевшем. Музыкант рассказал об альбоме, о том, как он сам определяет свой стиль, а также о дальнейших творческих планах. Также на несколько вопросов ответил Лев Беляков – ближайший соратник и помощник маэстро.
- Тебя называют «темным шансонье». Как ты относишься к этому стилю и данной характеристике?
Бранимир (смеется): Ну, хорошая характеристика. Просто шансон - это не совсем Кучин с его «человеком в телогрейке», это не совсем Михаил Круг. У шансона корни, вообще, в другом. Родоначальником этого жанра был поэт-народник Пьер Беранже. И у него были простые стихи про простой народ, и это было пощечиной общественному вкусу в те времена. Когда все были увлечены классицизмом, писали про исключительных личностей или про сытые страдания высшего сословия, Беранже писал про простой народ. Он был таким же революционером, как, например, художник Курбе, чью картину исхлестал Наполеон. Картина называлась «Доброе утро, месье Курбе». Курбе изображал крестьян, бедняков. И, в общем-то, шансон имеет корни именно в этом. А в плане музыкальном шансон начал развиваться уже, по-моему, в начале нашего века. Даже не в начале. Апофеозом было, когда Эдит Пиаф и Шарль Азнавур пели стихи поэтов-символистов под три аккорда. То есть шансон носил тогда просветительские функции - под три аккорда петь стихи великих поэтов. Это все равно, что взять сейчас Есенина и спеть под три аккорда или там Блока «Незнакомку» за***чить под три аккорда с целью донести до народа стихи классиков в такой адекватной форме. А потом уже термин выродился, испортился и стал ассоциироваться именно с какими-то блатными моментами.
Когда меня называют темным шансонье, мне, конечно же, это очень льстит. У меня от шансона, наверное, есть только хриплый голос и такое народное начало. И пою я про простые вещи, про жизнь пролетариата, про жизнь низших страт, одинаково для всех. С шансоном меня роднит, наверное, направленность на маргинальные темы, на современные, и народное начало. Ну и голос, потому что сейчас шансон – это все-таки хриплый голос.
- А как ты сам определяешь свой стиль, направление?
Бранимир: Я - рок-бард, наверное. Мне так самому проще считать себя, потому что в России в народном сознании человек с гитарой – это бард. Поэтому я перестал париться уже. Я рок-бард обычный, да и все.
Меня всегда смущает, когда люди говорят: «Я вот создал собственный жанр», «Мы ни на кого не похожи». Начинаешь слушать – это либо обычный говно-рок такой русский получается, либо это independence какой-то. Либо это какая-то простецкая такая альтернатива. Поэтому мне как-то удобно, чтобы все клишировано было. Рок-бард, наверное, больше соответствует. Во-первых, у меня там главное - текст. Во-вторых, я один с гитарой. Почему рок-бард? Меня не роднит грушинская тусовка, и они меня не особо принимают. У меня там ненормативная лексика, у меня много экспрессии. В общем-то, энергетика не бардовская, такая спокойная вкрадчивая, у костра, а именно рокерская. Поэтому рок-бард – это самая адекватная тема.
- Что нужно для создания новой песни? Отдельно текст, отдельно музыка?
Бранимир: Самое главное – это потрясение. Твою душу должно что-то тронуть так, что ты не можешь молчать. А для этого нужно постоянно покидать зону комфорта. Зона комфорта – это не обязательно квартира, это не обязательно какие-то блага материальные, а просто когда у тебя в той жизни все хорошо – ты сыт, одет, все у тебя нормально. А размеренная мещанская жизнь, она тебе не даст почву для того, чтобы ты переживал. А когда ты покидаешь ее – бах! – и ты оказываешься на грани нищеты, например, или ты постоянно работаешь. Вот Артюр Рембо так делал. Он постоянно вкалывал, и за счет этого у него что-то получалось. Когда ты в зоне комфорта – ничего не добиться. Нужно постоянно ее покидать. И, плюс, нужно обязательно знать, что для тебя люди написали, читать какие-то образцы нормальной поэзии, слушать нормальную музыку, не русский рок, а другую хорошую музыку, с которой русский рок все ворует. По текстам - нужно читать не только классических поэтов, не только слушать поэтов русского рока, а читать нормальные поэтические произведения, такие как у Артюра Рембо, у Поля Верлена. Нужно смотреть, как другие пишут. Но самое главное - это должно быть потрясение, чтобы ты смог рассказать о том, о чем ты не сможешь молчать.
- Насколько музыка дорисовывает текст?
Бранимир: У меня во главе текст. Музыка – это просто ритмическая краска к самому тексту. Все-таки специфика моего жанра такова, что я делаю ставку на текст. А аккорды там, музыка уже играют второстепенную роль. Поначалу пишу тексты, а потом уже музыку саму. Ну и там уже бэкграунд я прорабатываю на записи, то есть музыка тоже очень значит, но в моем жанре, в котором я выступаю, там в музыкальном плане развернуться достаточно трудно, потому что я один с гитарой. Я могу в студии воротить все, что угодно. Но при этом я на концерте не всегда смогу это сам воспроизвести. Поэтому я стараюсь следовать старой традиции минимализма.
- Расскажи о новом альбоме. Как он писался? Может, были какие-то запоминающиеся моменты?
Бранимир: Когда этот альбом выходил уже, я каждый день выкладывал историю каждой песни, и в общем-то, я в интернете это уже делал. Если в общих чертах, то написан он был, в основном, в Котово – это мой родной городок. И там во время этих прогулок я проникался атмосферой своего детства. И вспоминал, что в нем было. То есть это все рождено в пребывании в мрачном поселке, по сути. Я давно просто хотел такой альбом записать - про детство и про все реалии. У меня не было желания обосрать, что у нас все там в поселках плохо, у меня было желание просто рассказать людям о том, что там тоже живут люди, тоже несчастные, но они все имеют право на счастье, имеют право на любовь, на уважение. Имеют право на то, чтобы о них кто-то услышал.
- Почему было выбрано именно такое название и такая обложка?
Бранимир: Обложка подвернулась случайно. Прекрасная художница, ее зовут Елена Старик. А название «Семь чудес» - там в альбоме есть истории, и каждая из них заканчивается чудом. Поначалу мрачняк, а потом – маленькое чудо. Чудо преображения.
- Критики находят его светлее и оптимистичнее прежних работ. Насколько ты с этим согласен?
Бранимир: Я рад, что они это поняли! Потому что я не хотел писать «Левиафан». Я хотел написать нормальный оптимистичный альбом. У меня всегда это плохо получается - с оптимизмом, в основном, мрачняк, но в этом альбоме, мне кажется, все удалось. Те люди, которые поняли, о чем речь, меня очень обрадовали. И что критики тоже все это поняли. Есть те, которые не поняли и не приняли, но я, к сожалению, для всех не могу быть хорошим. А в этом альбоме и была главная задача: показать, что в поселках тоже живут люди, что они тоже хотят быть счастливыми, быть уважаемыми, и что из них в хорошее время могут получиться хорошие герои. А сейчас, к сожалению, плохое время для героев, и поэтому они пьют и работают на нелюбимых работах. Я об этом хотел сказать.
- Какие значимые события повлияли на такой подбор песен?
Бранимир: У меня там есть три песни, которые я исполняю на концертах a caрella - без всякого сопровождения. Это «Счастье», «Леший» и песня «Проснись и пой». Я очень долго думал, в какой альбом они бы могли гармонично вписаться. И они очень хорошо подошли именно к концепту - к «Семи чудесам». Все остальные песни тоже были специально написаны для этого альбома.
- В предисловии к альбому был упомянут как раз вот фильм «Левиафан». Смотрел ли ты его?
Бранимир: Смотрел, безусловно. Я бы не стал обсирать, если бы я не смотрел (смеется). То есть я не хочу поддаваться общей волне «Левиафана». Расскажу историю про «Левиафана». Я написал у себя в фэйсбуке, что фильм – говно полное, ну и обосновал по своим критериям почему. И какой-то человек мне пишет - он интеллигент (я не буду говорить, его люди знают, что он такой интеллигентный человек, все дела).
И он мне пишет: «Александр, а вы почему-то не заметили, что этот фильм хорошо снят, что у него прекрасные актеры».
Я ему пишу: «*** я твою мать вот, допустим, потом ей горло перерезаю».
Он такой: «Вы что?!»
Я говорю: «Вот! Но ты же не заметил, какая была роскошная прелюдия, как твоя мать стонала под это дело, ты не заметил красоту полового акта, а ты заметил почему-то, что это плохо…»
Вот я сравниваю «Левиафан» только с этим. То есть мне плевать, как он снят. Основная идея фильма в том, что бойся, сиди, кругом одни г***оны, все тебя предадут, твой друг тебя предаст, твоя баба тебе изменит, твои дети тебя не уважают. И сиди, пей водку, трясись, а твой дом отожрут. Отожрут в любой момент, а тебя, гниду, раздавят. Основной посыл в этом, и показать, вот, Россия – говно. Да не так это! Абсолютно. Меня заинтересовала после просмотра фильма только одна грань: почему все эти события произошли именно с этим человеком (ну Серебряков кого играл)? И почему-то его все считают невинной овечкой. Но… Давайте смотреть, как он живет: он бухает каждый день; из него ***вый отец, если его сын его не уважает; сын также бухает - как и отец; он его не уважает, потому что он уделяет ему мало времени для нормального воспитания; его жена изменяет ему с другом - Значит он ***вый муж, значит он ей много чего недодает. Потом, его друг **** его жену - значит он ***вый друг сам. Если у него ***вые друзья такие - значит он гнида сам. Друг не будет по отношению к тебе так поступать, если он настоящий друг. И если ты сам нормальный человек, у тебя друзья будут нормальные. Все, что с тобой происходит, - это отражение тебя, вот и все. И когда его там пытаются выдать, когда приходит беда, он к ней просто не готов, потому что нет у него ничего, чтобы противостоять. Он просто своими многими косяками это на себя навлек, видимо. И как это снято, меня не волнует. Может быть, фильм снят хорошо, но сама идея эта - она мне очень не близка. Я его очень сильно в «контры» воспринял. Одновременно с ним вышел фильм «Дурак» Юрия Быкова. Я помню, тогда у нас были споры, разделились там, одна партия «Левиафана», а другая партия – «Дурака». Я, наверное, был больше в партии «Дурака», поскольку там тоже вроде такая же разруха, такой же хаос, но герой вот этот главный, он такой святой дурак, что он вселяет веру в человечество, что еще не все равнодушные, что еще есть такие персонажи, для которых очень важно, чтобы справедливость была. И фильм потрясающий, хотя Быков не славился раньше какими-то такими позитивными картинами. Вот здесь он просто себя превзошел, это прекрасный фильм. Хотя тоже вроде бы как чернуха, но повернута в другую сторону. Человек пошел до конца. Вот это мне понравилось. Вот поэтому так.
Так что «Левиафан» - говно. И такие фильмы, как «Левиафан», - говно. Потому что сейчас время для добрых фильмов, с добрым началом.
- Есть ли какая-то самая неожиданная или самая необычная история, связанная с записью отдельных песен с альбома? Ну, может, сочинения или записи, или что-то там, переходящее из одного в другое?
Бранимир: Сочинения? Могу рассказать историю про песню «Гришка Тишин». Петербург был, аэропорт «Пулково». Я только что отметил Новый Год. Собираюсь лететь. Либо это пересадка в Москве была, не помню, какой из городов. Стою в аэропорту - такое бессонное состояние. Слышу, о чем люди разговаривают. Одни сидят, обсуждают посадку Навального, при этом Путин у них плохой, как бы все плохо, свободе конец. То есть душат их свободу. Потом сидит другой молодой человек там, тоже что-то обсуждает по поводу посадки Навального. Потом стоит тетка, орет в телефон дорогущий: «Маменька, они о***ли, рейс уже задерживают (на час или на 15 минут, не помню)!». Я такой сижу и думаю: «Вот интересно... Сейчас бы их всех на Донбасс, когда их дом разбомбят, когда они будут зимой в буржуйке греться. Я бы посмотрел, насколько ничтожны стали бы эти проблемы». То что там Навального сажают, у них там пятизвездочный отель был, их обманули с ним, а у этой там рейс на пятнадцать минут задержали. Как говорил Джордж Карлин: «Это же чудо – ты сейчас взлетишь!». Я стою и думаю: «Вот запарило бы всех на Донбасс, пофигу на какую сторону, просто чтобы вы узнали настоящую жизнь там». И я вспомнил, что Рич, друг мой, возил на Донбасс гуманитарную помощь.
Было раннее утро, я Ричу позвонил, говорю: «Рич, слушай, ты же был на Донбассе, у тебя же есть стихи про это?».
Он говорит: «Ну да».
Я говорю: «Давай трек совместный сделаем? Только я буду петь про ту истерию, какую здесь вижу. Песня будет не про войну, а про то, что мы зажрались, то что не ценим того, что у нас есть».
И потом Рич перезванивает, говорит: «Тут Захар Прилепин еще хочет поучаствовать».
Я говорю: «Ну давай сделаем».
Часто в основе любой песни лежит какая-то совершенно обычная история. А песни я пишу часто в поездах - на телефон записываю какие-то строчки. Потом уже суммирую, и у меня получается песня.
- Насколько ты принимал участие в создании обложки? В смысле какое-то редактирование, рекомендации автору?
Бранимир: Я ничего не делал абсолютно (смеется). Я там просто написал какое-то вводное слово, набрал текст, и все. Со всем справлялся Лев Беляков и художница Елена Старик. Но это последняя обложка. То есть моя роль там ничтожно мала. Мне главное было альбом как-то записать уже и написать людям вводное слово.
- Расскажи о дизайне последней футболки, кто его придумал?
Бранимир: Это Луперкаль рисовал обложку. Точнее, он мне просто этот рисунок подарил, и мы решили сделать его на бордовых футболках. Я Луперкалю очень благодарен: он не только хороший рэпер, он еще и прекрасный художник!
- А кто вообще придумывает, по большей части, для мерча внешний вид, для дисков?
Бранимир: Я ничего не придумываю. Почти. У меня там есть определенная задумка. А реализую все это, естественно, не я. Лев Беляков делает, за что я ему тоже признателен!
- В чем, по-твоему, главное отличие нашего народа от других?
Бранимир: «Если забредет кто нездешний – поразится живности бедной, нашей редкой силе сердешной да дури нашей злой, заповедной» - это вот как раз Башлачев все правильно описал. Мне кажется, это как раз полностью соответствует тому, что есть. В России самые душевные люди и самые лучшие. Я где только не был – лучше я не знаю! Был во многих странах бывшего «Совка». У нас у всех тяжелая судьба. Мы все – победители.
- Зная особенности русского характера, мог бы сделать какой-нибудь прогноз: будет этот народ процветать, одолеет ли недоброжелателей или не сумеет сохранить свою самобытность и свой внешний вид?
Бранимир: Не знаю, сейчас время сложное. То есть, смотря что считать внешним видом. Я не хочу, чтобы мы все ходили в лаптях и в косоворотке. Самое главное – дух сохранить, историю. Мне кажется, что в любое время количество здравых людей одинаковое абсолютно, оно не меняется. Сейчас достаточно тяжелое время. У русского народа одна большая проблема – мы по миллиону в год теряем в мирное время. Помимо того, что сейчас идет эскалация русского народа на войны на всякие, в Сирию сейчас гонят, в Донбасс гнали. Тяжелое время для русского этноса. Потому что все меньше и меньше русских людей. По Москве когда гуляю, я их вообще не вижу почти. Очень мало.
- Какие творческие планы на полгода, год?
Бранимир: Гастроли. У меня большой тур - до конца января, и потом в апреле опять тур. Я постоянно в разъездах нахожусь, поэтому у меня уже все вроде так спланировано. Гастроли, гастроли, гастроли. Еще концертов пятьдесят.
- А будут ли концерты с другими музыкантами или запись с другими музыкантами?
Бранимир: Я пока точно не знаю. Мы планировали сейчас сделать совместный сингл с рэпером Луперкалем, потом вели переговоры с Вилли Токаревым, но вряд ли он согласится со мной фитануть (смеется), потому что у нас жанры смежные. Хотя я ему отправил письмо на почту, вот пока жду ответа уже целую неделю. Вот с Луперкалем мы обязательно запишем альбом. Просто я не знаю, когда он выйдет, у нас очень мало времени. С Захаром Прилепиным будет одна совместка еще - я спою в одном альбоме. Наверное, я все-таки фитану еще с какими-нибудь рэперами, поскольку мне это стиль сейчас больше интересен, чем рок-музыка. Вот. Но я жду ответа пока только от Вилли Токарева. Мне бы, честно говоря, все-таки хотелось сыграть с легендой «брайтонского» шансона, мне кажется, он сумел бы добавить красок в мое бардовское шоу. Посмотрим. Есть такая поговорка хорошая: «Хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах». Поэтому я стараюсь как-то далеко и сильно вперед не загадывать.
- А если получится записаться с рэперами, то, со временем, не перейдет ли это в какое-то новое оригинальное музыкальное направление?
Бранимир: Я не знаю. Мне кажется, надо пробовать. Потому что я, честно говоря, интегрироваться в жанр хип-хоп не хотел бы. Мне вся эстетика эта чужда изначально. Плюс я не буду себя уютно чувствовать в этой тусовке, плюс у меня с дикцией херня полная. То есть я не могу выговаривать так слова, как они - ловко, лихо - для этого нужно шмаль курить, наверняка. А я ее не курю, и у меня ничего не получится, мне кажется.
А в плане оригинального музыкального продукта, ну, мне кажется, его сейчас очень трудно сделать. Стало много информации появляться музыкальной, поэтому сложновато будет. Мне просто интересен этот опыт, поскольку мне кажется, сейчас как раз время, когда жанры смешиваются, когда субкультурные различия уже преодолеваются за счет того, что люди уже из параллельных каких-то сегментов музыкальных друг с другом делают совместки. Классический пример – это рэп-группа 25/17, которая привлекает к записи своих песен людей из рок-музыки. Например, Вячеслава Бутусова («Наутилус Помпилиус»), потом Дмитрия Ревякина (группа «Калинов Мост»). Это безумно интересный опыт такой, и звучало свежо, интересно. А сейчас они уже сами стали такой больше рок-группой.
- Они даже были на «Нашествии» этим летом…
Бранимир: На «Нашествии»? Они да, они хорошие. Меня очень порадовало, что наконец-то «НАШЕ Радио» стало хотя бы какие-то нормальные группы пускать. Особенно на «Нашествие».
- Не находишь, что сейчас «НАШЕ Радио» вообще изменилось?..
Бранимир: Деградировало. Будем называть вещи своими именами. Оно деградировало безнадежно. И, к сожалению, там старики ничего хорошего не выдают, за исключением Гребенщикова, который там могёт еще что-то записать интересное. Потом из молодых команд я там вообще отметить никого не могу. По-моему, просто нет каких-то ярких персонажей, которые войдут в историю как явление музыкальное. Единственное явление сейчас в массовой музыкальной культуре – это 25/17. Другого никого такого не вижу, кто пропагандировал бы правильные идеи, и кто бы сильно, плодотворно, эффективно рос и в музыкальном плане, и развивался, и обрастал все новой и новой аудиторией. Вот это, пожалуй, единственные, которые способны изменить ситуацию в данный момент. А тусовка «НАШЕГО Радио»… Там были раньше очень хорошие песни, когда там крутили группу «Разные люди», когда там были классные программы типа «Гарсон №2». Сейчас там всего этого нет, и мне очень жаль.
- Есть ли планы выложить какие-нибуть песни на радио, чтобы в ротацию взяли, или какие-нибудь клипы есть?
Бранимир: Не, ну на «Свое Радио» - да. Я и на «Своем Радио» в ротации, и на «Радио-101», «Радио–88». У меня нет такой цели на самом деле - быть в ротации, чтобы меня по телевизору показали. Я в январе месяце поеду на программу «Поле чудес». Это единственное мое сознательное попадание в телеэкран. Потому что программа «Поле чудес», я считаю, лучшая программа на российском телевидении.
Вот, кстати, когда мы говорим о язычестве, о таких вещах, то нужно понимать, что Леонид Аркадьевич Якубович – это реальный языческий бог. Ему приносят жертвы, всякие там банки с огурцами, то есть он как божок такой сидит, а ему все приносят. Мне очень хотелось Якубовича увидеть. Я думал, с кем из усачей фитануть (смеетсся), с Токаревым или с Якубовичем.
Я хочу, если честно, на «Поле чудес» побывать, потому что мне интересно передать привет своим родственникам в поселок. У меня на селе там все смотрят, и то что я там где-то что-то добился – это для них не имеет никакого значения. Вот если я им привет с «Поля чудес» передам, тогда это будет нормально.
Сейчас вот конечно есть прекрасный проект, называется он «Битва экстрасенсов». И жалко, что Пахом меня опередил там. Я когда его увидел, у меня была истерика (смеется). Сережа, целитель. С кроликом с этим: «Я – экстрасенс-юродивый, все делаю в форме танца». Ну, круто тогда!
- Это подстава?
Бранимир: Конечно, естественно! Пахома еще в «Давай поженимся» звали. Это ж действительно великий человек и выдающийся деятель для нашей андеграундной культуры, но при этом, да, я понимаю, нужен какой-то чувак, который всех развеселит. А Пахома же основная часть народа не знает. Попробуй догадайся, что это тот самый Пахом.
А я вот хочу, единственное, в «Поле чудес». Я там кроссворд им отправил уже. Я поеду как житель города Котово, потому что там больше из поселков сейчас набирают. Сейчас уже волна такая, что из городов туда не едут, больше с каких-то там деревень. И я там буду отгадывать буквы, крутить барабан. Самая основная цель – это спеть песню, как-то успеть ее спеть, и чтобы прославиться там немного, для прикола. Самое главное, выиграть там видеодвойку.
Я когда приеду, я передам Леониду Аркадиевичу банку огурцов и обязательно скажу: «Вы таких нигде не попробуете у себя в городе!» (смеется). Подарю ему узбекский халат.
Мне как-то в Татарстане подарили тюбетейку, я ее ему подарю. Пробовал ее носить по Москве - вроде нормально реагируют, а когда дома, в поселке – все озираются. Я, конечно, планирую с Леонидом Аркадиевичем сфотографироваться, пообщаться, вот это, конечно, классно. Причем, пятница, «Поле чудес» - это лучшая реклама. Это прайм–тайм, пятница, когда все с работы валят и смотрят программы.
А клипы – у меня клипов нет до сих пор, поскольку я не умею кривляться, изображать. Есть люди, из которых это прет, они любят кривляться перед камерами, перед зеркалом. А у меня это выходит как-то неестественно. Поэтому я клипов не снимаю и всегда от этого как-то стараюсь морозиться, потому что у меня нет желания позировать перед камерой. Поэтому мои клипы, наверное, еще долго не будут в ротации каких-то телевизионных каналов, поскольку их нет. Но если они будут, я их отнесу на «Шансон-ТВ». У меня все-таки больше шансов туда попасть.
Если отвечать конкретно, то на радио я есть худо-бедно, а вот на телевидении меня пока нету. Однажды меня показывали в городе Черкесске в кулинарном поединке. Я там приходил, жарил яичницу и рассказывал всякие басни. Вот. Так что я там редкий гость на самом деле. Однажды был концерт на «ТНВ – Татарстан». Живой. Причем ведущий чуть не поседел, потому что боялся, что я вдруг заматерюсь. А это прямой эфир, федеральный канал. Но за час я не сказал ни одного матерного слова, и был внесен в списки благонадежных татарских рок-исполнителей.
А так иногда появляюсь, но на каких-то маленьких каналах. Очень хочется только на «Поле чудес», это единственная программа, в которой я вижу свою аудиторию, что могу к ней обратиться как исполнитель. Хочется безумно подарить банку огурцов великому Аркадиевичу!
- Кроме как на концертах, где можно купить твой диск или старые диски?
Бранимир: Лев, твой выход! (смеется)
Лев Беляков: Кроме как на концертах – только по почте, наверное.
Бранимир: Ну, в основном, да, на концертах. А так – по почте, по Firestorm Production, есть такой лэйбл. Там много тяжелой музыки издается. Я тоже музыка нелегкая для слушателя. Так что можно найти Firestorm Production, им написать, они все пришлют по почте. Плюс ели искать в магазинах — есть где-то на Горбушке. Лев, как магазин этот называется?
Лев Беляков: «Русский шансон» называется. Там вывеска «Русский шансон».
Бранимир: Тоже попадаю в этот кластер, как «мужик в телогрейке» (смеется). А так все у меня по почте можно заказать. Потом на концертах они всегда есть, диски, поэтому можно тоже приобрести. А концертов у меня много, я много населенных пунктов объезжаю, поэтому всегда есть шанс. Мне кажется, это даже прикольнее.
- Не до всех городов можно доехать...
Бранимир: У меня, знаешь, как было. Я смотрю продажу дисков. Лэйбл «Выргород» занимался как раз дистрибьюцией. В основном люди заказывают из Голландии, из Израиля кто-то заказал, с Хабаровска, с Благовещенска, из тех населенных пунктов, куда я просто не доезжаю. Это есть такое.
К сожалению, в России есть еще много мест, в которых я пока еще не был. Например, не был во Владивостоке, в Благовещенске том же, Хабаровске, в Мурманске ни разу не был, в Сургуте. И оттуда приходят заказы. Мне прямо приятно, радует, что меня слушают. Сидит там где-нибудь в Благовещенске человек и слушает мои песни. Туда я пока не заезжал, но, надеюсь, что доберусь.
Текст – Феникс
Фото – Алексей Соркин